Горации и Куриации

Иллюстрация А. Дж. Черча (1896)

Горации и Куриации (лат. Horatii et Cu­ria­tii) — персонажи древнейшей римской истории VII века до н. э.

По легенде, трое братьев из рода Горациев были выбраны, чтобы сразиться с тремя лучшими воинами враждебного Риму города Альба-Лонга — братьями Куриациями, чтобы боги указали, кто из городов должен стать гегемоном. Победителем и единственным выжившим стал Публий Гораций. Позже он убил свою сестру, невесту одного из противников, за то, что она его оплакивала.

Легенда

История известна в пересказе Тита Ливия (I, 24-26). Второй подробный источник об этой истории — Дионисий Галикарнасский (Римские древности, III. 2-31). Также см.: Аппиан, liber Regius fragm. VII; Аврелий Виктор; Публий Анний Флор, Epitomae rerum Romanarum, I,1; Псевдо-Плутарх, Иоанн Лид, De Mensibus, 4,1).

В конце VII века до н. э., Рим вступил в войну с Альбой-Лонга. Прежде чем армии сошлись в открытом поле, альбанский диктатор Меттий Фуфетий на переговорах с римским царем Туллом Гостилием (период правления 672—642 гг. до н. э.) решил выявить победителя поединком.

Так состоялось легендарное сражение между тремя братьями Горациями и тремя братьями Куриациями. Тит Ливий отмечает, что существует путаница, кто из них был римлянами, а кто альбанцами, добавляя «но боль­шая часть, насколь­ко я могу судить, зовет рим­лян Гора­ци­я­ми, к ним хоте­лось бы при­со­еди­нить­ся и мне». Эта традиция устоялась.

По легенде, все они были тройняшками, причем Горации и Куриации являлись двоюродными братьями — их матери были сестрами-близняшками из Альба-Лонги, дочерьми человека по имени Сики­ний. Также они были молочными братьями. Согласно Дионисию, то, что обе стороны могли выставить совершенно одинаковых поединщиков, сочли знаком проведения, поскольку это создавало совершенно одинаковые условия и, таким образом, давало возможность божеству прямо показать, кому оно благосклонно. Также Дионисий (рассказ которого более подробен и многословен) пишет, что у обоих тройняшек спрашивали, готовы ли они ради родины пойти на убийство столь близких родичей. Кроме того, у Горациев была сестра, она была невестой одного из Куриациев. Тит Ливий и Дионисий не называют имени сестры, именуя её просто «Горация». (В поздних пересказах её иногда назвали «Камиллой», также традиция Нового времени упоминает Сабину из Куриациев как жену одного из Горациев — вероятно, это идет с пьесы Корнеля 1640 года).

В начале схватки все трое Куриациев были ранены, а двое римлян погибли. Последний выживший Гораций (по имени Публий) преднамеренно обратился в бегство. Раненые Куриации побежали за ним, но из-за ран бежали с разной скоростью, и это позволило ему сразиться с каждым по отдельности и убить всех троих. Проигравшая сторона — Альба-Лонга, была вынуждена вступить в наступательный союз с Римом против этрусков.

Федор Бруни. Смерть Камиллы, сестры Горация. 1824

Выживший снял три доспеха с павших кузенов и с этим трофеем пошел в Рим. Перед Капен­ски­ми ворота­ми его встретила сестра Горациев (невеста павшего Куриация). Увидев его доспехи и сотканный ею же для жениха плащ в руках брата, она заплакала. И тот заколол её мечом со словами: «Отправ­ляй­ся к жени­ху с тво­ею не в пору при­шед­шей любо­вью! Ты забы­ла о бра­тьях — о мерт­вых и о живом, — забы­ла об оте­че­стве. Так да погибнет вся­кая римлянка, что станет опла­ки­вать непри­я­те­ля!». Его отец, одобрив убийство дочери, не позволил похоронить её в усыпальнице предков. «Лишь те, кто про­хо­дил мимо неё, бро­шен­ной в месте смер­то­убий­ства, при­но­си­ли кам­ни и хоро­ни­ли уби­ен­ную в зем­ле как тело, лишен­ное долж­но­го погре­бе­ния».

По Титу Ливию, это преступление вызвало большое негодование римлян. Публий Гораций за убийство сестры сначала был поставлен перед царем, но тот не стал судить самолично и делегировал полномочия: убийца был приговорён дуум­ви­рами к смертной казни. Но затем Гораций попросил передать свое дело далее, по обычаю, «на рас­смот­ре­нье наро­да». На суде Пуб­лий Гора­ций-отец объявил, что «дочь свою он счи­та­ет уби­той по пра­ву: слу­чись по-ино­му, он сам нака­зал бы сына отцов­скою вла­стью». Также этот отец, только что потерявший двух сыновей, попросил не лишать его последнего. Народ смягчился: «его оправ­да­ли ско­рее из вос­хи­ще­ния доб­ле­стью, неже­ли по спра­вед­ли­во­сти». Отцу повелели искупить проступок сына искупительной жертвой, он совершил особые очистительные жертвоприношения, кото­рые с той поры были заве­ща­ны роду Гора­ци­ев, и заставил сына пройти под ярмом. Род Гора­ци­ев с той поры был назначен отправ­лять культ Юно­ны Соро­рии («сест­рин­ской») и Яну­са Кури­а­ция; впо­след­ст­вии этот культ стал государ­ст­вен­ным.

Дионисий пишет, что из-за этой истории у рим­лян при­нят закон, действовавший и в его время: «чтобы те, у кого родит­ся трой­ня, полу­ча­ли про­пи­та­ние на них вплоть до дости­же­ния ими совер­шен­но­ле­тия из обще­ст­вен­ной каз­ны».

География Рима

Гробницы Горациев и Куриациев

Легенда была тесно связана со многими местами в историческом Риме.

• Лагерь альбанцев был у стен Рима, на месте, которое потом называли «Клуилиев ров» (по имени Клуилия, предыдущего диктатора Альба-Лонги).
• Гробницы Горациев и Куриациев, по словам Ливия, можно было видеть ещё в его время: «на тех самых местах, где пал каж­дый: две рим­ские вме­сте, бли­же к Аль­бе, три аль­бан­ские поодаль, в сто­ро­ну Рима, и врозь — имен­но так, как бой­цы сра­жа­лись». Это пять могил на гра­ни­це рим­ской заго­род­ной терри­то­рии по направ­ле­нию к Аль­бе Лон­ге. Две из них находятся рядом, осталь­ные три на неко­то­ром рас­сто­я­нии.
• Доспехи Куриациев были прибиты на месте, которое, по словам Ливия, зовется «Гора­ци­е­вы копья» (pi­la Ho­ra­tia) — там же проходил суд над Публием Горацием. По словам Дионисия, это угло­вая колон­на, начи­наю­щая одну из колон­на­д на Римском Форуме.
• Брус, под которым, склонившись, искупительно прошел Публий, также существовал при Тите Ливии, по его словам, его все­гда чинили за обще­ст­вен­ный счет. Он был в узком переулке, ведущем с Карин к ули­це Vi­cus Cup­rius. Этот брус называли «сест­рин брус» (ti­gil­lum so­ro­rium): современные комментаторы текста пишут, что это ошибочное позднее объяснение названия, и при­ла­га­тель­ное «so­ro­rium», види­мо, про­ис­хо­дит не от «so­ror» — «сест­ра», но от име­ни боги­ни Юно­ны Соро­рии, покро­ви­тель­ни­цы созре­ва­ния деву­шек. Дионисий пишет, что там ежегодно совершали жертвоприношения — под брусом было два жертвенника, Юно­ны Соро­рии и Яну­са Кури­а­ция. На двух жерт­вен­ни­ках при­но­си­лись иску­пи­тель­ные жерт­вы (pia­cu­la­ria sac­ri­fi­cia). Рас­хо­ды на них нес­ло государ­ство, а испол­не­ние обрядов было воз­ло­же­но на пат­ри­ци­ан­ский род Гора­ци­ев.
• Гроб­ни­ца девушки на месте, где та пала мерт­вой, при Тите Ливии тоже сохранялась и была сло­же­на из теса­но­го кам­ня.

Анализ историков

Александр Энман считал историю порожденной сохранившимися географическими объектами и их фольклорными названиями, к которым в историческую эпоху Древнего Рима сочинили объясняющую легенду. Он отмечает, что «суд народ­но­го собра­ния над Гора­ци­ем воз­буж­дал инте­рес исто­ри­ков не толь­ко со сто­ро­ны повест­во­ва­тель­ной, но и со сто­ро­ны исто­рии пра­во­вых древ­но­стей. Как вид­но из переда­чи Ливия, анна­ли­сты пред­став­ля­ли этот про­цесс, как пер­вый обра­зец при­ме­не­ние про­цес­са per­duel­lio­nis и народ­но­го судо­про­из­вод­ства (pro­vo­ca­tio ad po­pu­lum)». Британская энциклопедия указывает, что история, вероятно, была придумана для объяснения существующих юридических или ритуальных практик. Например, для обоснования традиции, которая предоставляла каждому осужденному римлянину право обратиться к народу. Или же для объяснения ритуала Tigillum sororium.

Иван Нетушил, вслед за Шёне, отмечает, что данная история — в числе других сюжетов Тита Ливия — отличается таким сильным драматизмом, поскольку она является переработкой несохранившегося драматического произведения.

По мне­нию Жоржа Дюме­зи­ля, который посвятил теме отдельную монографию, это не история, а миф, и этот миф вос­хо­дит к индо­ев­ро­пей­ской тра­ди­ции, структурно соответствуя, например, истории о битве Кухулина с тремя сыновьями Илсуанах, мифу о нарте Батрадзе. Он указывает, что многочисленные упоминания в римской легендарной истории фигур, носящих имя «Гораций» (например, история о Горации Коклесе) имеют общую черту. Все повествования касаются одиночных бойцов, совершающих подвиги необычайного мастерства. Повторение этих историй, предполагает Дюмезиль, указывает на остатки ритуальной функции. Кроме того, согласно его анализу, индоевропейские битвы характеризуются использованием контролируемой направленной ярости — furor (fureur transfigurante), и именно благодаря впадению в эту ярость в итоге Публий Гораций побеждает в поединке (а потом, не отойдя от этой ярости, убивает сестру). Легенда о Горации рассказывает об использовании состояния furor ранними римскими воинами, с развитием военного дела и ростом профессиональной армии эта функция была подавлена. Этот сдвиг стал возможен благодаря ритуальной субструктуре, сначала с помощью инициирующего ритуала, который давал силу фурора посвящяемому, а затем в «ликвидации фурора путем погружения», последовавшего за его использованием. Обряд Tigillum sororium, повторяемый ежегодно в октябре, — предположительно родственен ритуалу очищения, проводимому римскими армиями, возвращающимися в город после летней кампании. Историю со встречей сестрой Публия у ворот он объясняет параллелью из мифа о Кухулине: там его выводят из состояния боевой ярости (гэльского ferg), тем, что его встречают раздетые девушки. Кухулин смущенно отводит глаза, и в этот момент его скручивает родня и остужает холодной водой. Он исследует структурные соответствия между рассказами о битве против «тройного противника» в римской, индоевропейской, индоиранской и индейской канадской мифологии Тройной противник часто представлен как три брата, но также и как трехголовый монстр в индийской и иранской мифологии. Дюмезиль заключает, что это все — элементы древнего военного мифа об инициации. Он добавляет римский процесс превращения мифа в «историю» также связан с процессом гуманизации. Преображение ярости воина в гнев человека привело к смещению центра тяжести, что спровоцировало разобщение и повторное артикулирование эпизодов.

По мнению историка А. Коптева, поскольку римляне изначально считались тоже выходцами из Альба-Лонги, поединок, возможно, зна­ме­но­ва­л некий пере­лом в раз­ви­тии родо­вых отно­ше­ний. Гентилиции обоих противников, при этом, указывают на связь с сабинами: «Горации» восходят к имени богини Горы (аналог Юноны), «Куриации» имеют много родственных слов в сабинском языке. «Веро­ят­но, в этом кро­ет­ся при­чи­на рас­те­рян­но­сти тра­ди­ции при опре­де­ле­нии роди­ны поедин­щи­ков».

Коптев пишет, что то совпадение, что обе группы поединщиков были ровесниками и близнецами — вероятно, является результатом поздней литературной обработкой. Вероятней, братья (если они существовали) были просто рождены с небольшим интервалом. Существует предположение, что они также принадлежали к особо привилегированной группе детей своих родителей («триада социальных детей»), что было связано с передачей титула рекса. «Види­мо, это были не слу­чай­ные вои­ны, а либо реаль­ные пред­ста­ви­те­ли млад­ше­го поко­ле­ния пра­вя­щих в Риме и Аль­бе дина­стий, либо их свя­щен­ные заме­сти­те­ли, на что ука­зы­ва­ет сакраль­ная связь и тех, и дру­гих с Юно­ной. При­зом за победу была цар­ская власть в Риме». Исследователь предполагает, что причиной войны были не кражи скота, а конец 24-летнего срока правления римского царя Тулла Гостилия, по окончанию которого он должен был передать корону своему преемнику. Тако­вым дол­жен был стать один из аль­бан­ских Кури­а­ци­ев, помолв­лен­ный с сест­рой Гора­ци­ев. Одна­ко, про­дол­жая линию Рому­ла на связь с саби­на­ми, Тулл Гости­лий отка­зал­ся то ли сло­жить с себя власть (веро­ят­но, ори­ен­ти­ру­ясь на пре­цедент Рому­ла и Нумы), то ли не хотел переда­вать её имев­ше­му на неё пра­во пред­ста­ви­те­лю аль­бан­цев. Поеди­нок дол­жен был объ­явить волю богов. Но фор­ма поедин­ка была избра­на соот­вет­ст­ву­ю­щая соци­аль­но-поте­стар­ным пред­став­ле­ни­ям эпо­хи. Победа Гора­ци­ев исклю­чи­ла три­а­ду Кури­а­ци­ев из чис­ла пре­тен­ден­тов на роль рим­ско­го рек­са и обес­пе­чи­ла Тул­лу Гости­лию про­дол­же­ние цар­ст­во­ва­ния ещё на одно вось­ми­ле­тие".

Наконец, Коптев указывает, что фигура сестры Горациев и тема её помолвки также, по одной из версий, связана с вопросом передачи царской власти, которая производилась через брак. Женитьба наследника рассматривалась как главный ритуал принятия титула, носителем которого по закону являлась его жена. Матери обоих тройняшек, возможно, имели особенное положение — их дети являлись наследниками царских титулов: «аль­бан­ские юно­ши в каче­стве „жени­хов“ рим­ских „невест“ в Риме, а рим­ские — в Аль­бе. По завер­ше­нии 24-лет­не­го сро­ка стар­шей три­а­ды в Риме власть долж­на была перей­ти от поко­ле­ния мате­рей к поко­ле­нию доче­рей, пер­вой пред­ста­ви­тель­ни­цей кото­ро­го была Гора­ция». Её мужем и рим­ским рек­сом дол­жен был стать один из Куриациев. Тулл Гостилий мог это не допустить, во-первых, физическим устранением жениха, во-вторых, не дав девушке выйти замуж вообще. «С точ­ки зре­ния пра­во­вых норм арха­и­ки, уби­вая сест­ру, Гора­ций таким обра­зом обес­пе­чи­вал пра­во на титул сво­е­му буду­ще­му сыну», кото­рое мог узур­пи­ро­вать потенциальный сын его сестры. У латинских авторов не упоминается, чтобы кто-то из Горациев женился на девушке из Куриациев, таким образом, это не «перекрестно-кузенный брак». Возможно, это «трехродовой союз», тогда третий род в этой брачной системе — Гостилии (род царя). «Тулл Гости­лий, види­мо, был женат на одной из Гора­ций и дети её „бра­та“ — близ­не­цы Гора­ции — были его пле­мян­ни­ка­ми, то есть более близ­ки­ми в ту пору наслед­ни­ка­ми, чем род­ные сыно­вья. В этом слу­чае пра­во­вая нагруз­ка леген­дар­но­го убий­ства сест­ры Гора­ци­ем-победи­те­лем состо­я­ла в том, что оно пре­ры­ва­ло жен­скую линию вклю­чен­но­го в коль­це­вой союз цар­ско­го рода». Следующим царем стал Анк Марций, женившийся на дочери Тулла Гостилия. Сам Гораций, осквер­нив себя убий­ст­вом сест­ры, уже не мог пре­тен­до­вать на титул царя.

В искусстве

Изобразительное искусство:

• «Клятва Горациев» — картина Жака-Луи Давида. (В античных источниках нет рассказа о такой клятве).
• «Смерть Камиллы, сестры Горация» — картина Федора Бруни. Сам автор назвал свою картину «Триумф Горация и смерть сестры его».
• Зал Горациев и Куриациев в Капитолийских музеях, фрески.
• Знаменитые античные скульптуры Умирающий галл, Гигант, Ама­зон­ка и Перс после находки в XVI веке считались изображением Горациев и Куриациев.

Театр, кино:

• «Гораций» — трагедия Корнеля (1640). (Перевод Н. Рыковой).
• «Горации» — опера Сальери (1786)
• «Горации и Куриации» — опера Чимарозы (1796)
• «Горации и Куриации» — опера Саверио Меркаданте (1846)
• «Горации и Куриации» — пьеса Бертольта Брехта
• «Горации и Куриации» («Дуэль чемпионов») — фильм 1961 года (Италия, Югославия)

Библиография

• Du­me­zil Georges. Ho­ra­ce et les Cu­ria­ces. Pa­ris, 1942
• Marcellus Renard. 1953. Aspects anciens de Janus et de Junon. Revue belge de philologie et d’histoire 31(1): 5-21
• Mon­ta­na­ri E. Il mi­to deg­li Ho­ra­tii e Cu­ria­tii. — SMSR 1972. T. 1. P. 229—284
• Men­cac­ci F. Ora­zi e Cu­ria­zi: uno scon­tio fra tri­ge­mi­ni’ ge­mel­li. — Ma­te­ria­li e dis­cus­sio­ni per l’ana­li­si dei tes­ti clas­si­ci. T. 18. 1987
• Bet­ti­ni M. La sto­ria die Ora­zia. — Pri­mor­dia Ur­bium. For­me e fun­zio­ni dei mi­ti di fon­da­zio­ne del mon­do an­ti­co. Co­mo, 1988. P. 9—30
• Dominicus Briquel, "Tullus Hostilius et le thème indo-européen des trois péchés du guerrier, " Folia electronica classica (FEC), 2003(5)