Дар Константина

Константи́нов да́р, Ве́но Константи́ново (лат. Donatio Constantini)

Термин обозначает (второе название использовано в дополнительных статьях к печатной Кормчей книге) подложный дарственный акт (лат. Constitutum Constantini) Константина Великого римскому папе Сильвестру. Впоследствии он вошел в состав «Лжеисидоровых декреталий», а с половины XI служил одним из главных оснований для папских притязаний на верховную власть как в Церкви, так и на высший сюзеренитет в средневековой Европе.

Этот документ, сфабрикованный в папской курии во второй половине VIII, закреплял передачу Константином I верховной власти над Западной Римской империей главе римской церкви.

На Западе

Майордом Пипин III (Короткий), желавший обрести официальный статус короля Франков, договаривался с папским двором. Видимо, именно тогда(75х) было решено создать данный документ. Смысл состоял в том, что Пипин должен был понять, кто именно занимает верховенство в этом соглашении, а так называемый "подарок Пипина"- дарование папам владения над северной частью Италии, являлось признаком, принятия данного документа Пипином. Факт подлога доказал итальянский гуманист Лоренцо делла Валла в сочинении "О даре Константина" (1440 г.), опубликованном в 1517 Ульрихом фон Гуттеном. В нём значится, будто бы Константин Великий, при крещении его папою Сильвестром и вместе с тем при исцелении от слепоты, которою он был поражен перед этим, подарил папе знаки императорского достоинства, латеранский дворец, город Рим, Италию и все западные страны, свою же резиденцию перенес в восточные страны на том основании, что главе империи не подобает жительствовать там, где пребывает глава религии; наконец, римскому папе предоставил главенство как над четырьмя кафедрами — александрийской, антиохийской, иерусалимской и константинопольской, — так и над всеми христианскими церквами во всей вселенной.

Когда подложность эта уже не могла быть опровергаема, католические авторы, следуя примеру кардинала Барония, еще в XVIII столетии стремились по возможности спасти содержание акта. Лишь в XIX столетии в Риме совершенно отказались от него.

Значение на Востоке

В восточной церкви также не сомневались в подлинности акта, и он приводился греческими канонистами (Вальсамон, Властарь, Гарменопул), но здесь он потерпел некоторые изменения. Дело в том, что вселенские соборы (константинопольский 381 и халкидонский 451 г.) в отношении преимуществ чести уравнили константинопольского патриарха с римским епископом, а с VIII — IX стол. окончательно считалось выясненным преемство константинопольской кафедры от апостола Андрея. Ввиду всего этого, дарственный акт Константина истолкован был Вальсамоном в том смысле, что прерогативы, дарованные Константином римскому папе, принадлежат и константинопольскому пaтриapxy и вообще всем патриархам, имеющим апостольское преемство. В таком измененном виде Вено Константиново перешло в русскую церковь. Впоследствии, когда Москва стала считаться третьим Римом, а московcкиe цари в Степенной книге производились по прямой линии от цесаря Августа, Вено Константиново стали толковать в интересах русского духовенства, в ограждение имущественных и судных прав его. Уже собор 1503 г. выставил Вено Константиново в числе аргументов в пользу монастырского землевладения; еще большую роль оно сыграло на соборе 1551 г. В извлечении из деяний этого собора, известном под именем «Стоглав», 16 глав (53 — 68) посвящены аргументам в пользу неприкосновенности церковного суда и церковных имуществ, и из них 60-я глава, представляющая собою отрывок из Вена Константинова, занимает едва ли не первое место как по мнимой древности своего происхождения, так и по широте прав, предоставляемых ею церкви.

В 1580 архиереям и монастырям запрещено было вновь приобретать недвижимые имущества; но и после этого 60-я глава Стоглава сохранила свое значение, так как ею ограждалась неприкосновенность тех имуществ, которые издавна принадлежали церкви; ввиду этого отрывки из Вена Константинова помещались в требниках патриархов — Филарета, Иосифа и др. Ещё большее значение оно получило при патриархе Никоне, который вступил на патриарший престол «с тем условием, что гражданская власть не будет мешаться в дела церкви». В видах защиты таких своих притязаний, Никон поместил Вено Константиново в числе дополнительных статей к печатной Кормчей книге, приготовленной к выпуску еще при патриархе Иосифе. Здесь Вено Константиново излагается в самой обширной редакции, сравнительно с редакциями византийских канонистов, именно с надписанием, исповеданием веры от лица Константина, рассказом о поражении его проказою, о сонном видении, о крещении, исцелении, и с самым дарственным актом. На Вено Константиново ссылается царь Алексей Михайлович в указе 1669 об иконном писании; оно по-прежнему печатается в Кормчей книге.

Митрополит Платон в своей «Церковной истории» 1805 года признал этот акт подложным, но и после того он не был исключен из Кормчей книги. Вено Константиново послужило также основою для «Повести о белом клобуке новгородского архиепископа», которому особое значение придают раскольники, укоряющие патриарха Никона в том, что он «отверже белый святый клобук и черный положи на себе».

См. также

• О подложности Константинова дара

Ссылки

• текст

Дар Константина // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.