Организованная преступность в России

Организованная преступность в России — форма преступности, появившаяся в СССР в 1960-х годах, представленная организованными преступными формированиями, совершающими в основном корыстные и корыстно-насильственные преступления, ведущими теневую и легальную экономическую деятельность, имеющими коррупционные связи в органах власти.

На Западе под названием «русская мафия» («красная мафия») могут подразумеваться любые преступные организации, как собственно российские, так и происходящие из других государств постсоветского пространства или из иммиграционной среды в дальнем зарубежье. В частности, как указывается одним из ведущих исследователей русской организованной преступности В. С. Овчинским и другими исследователями, термин «русская мафия» изначально появился применительно к преступным формированиям, возникшим в период с 1970-х до начала 1990-х годов в среде евреев, эмигрировавших из СССР, и позже — из бывших советских республик, и продолжает применяться в этом значении в 2000-х.

В данной статье рассматривается деятельность собственно российских преступных формирований, состоящих из лиц, являющихся гражданами России или действующих преимущественно на территории России.

Основные показатели зарегистрированной организованной преступности

Число зарегистрированных преступлений в России по статье УК «бандитизм»

В современный период организованность преступности в России заметно увеличилась, организованная преступность вошла в жизнь большого числа граждан.

По данным МВД, в 2000 году в России действовало 130 особо опасных преступных сообществ, в которые входили 964 организованные группы с общей численностью участников более 7,5 тысяч человек; при этом в 2001 году правоохранительными органами было привлечено к ответственности 11,5 тысяч лидеров и активных участников организованных преступных групп.

Самым известным из них является сообщество «воры в законе», объединяющее лидеров уголовной среды, в основном ориентированных на совершение общеуголовных, а не экономических (коррупционных) преступлений: хищений, вымогательства, бандитизма и т. д.; существуют также сообщества, организованные по этническому и другим признакам.

Официальные показатели организованной преступности (см. таблицу) криминологами признаются значительно заниженными, что говорит о низкой эффективности работы правоохранительных органов по борьбе с данными видами преступлений.

Число зарегистрированных преступлений по ст. 209 («Бандитизм») и 210 УК РФ («Организация преступного сообщества»)

Преступление	Годы
	1997	1998	1999	2000	2001	2002	2003	2004
Бандитизм	374	513	523	513	465	404	454	522
Организация преступного сообщества	48	84	162	170	118	123	141	224

Организованная преступность в России контролирует «чёрный рынок» — часть теневой экономики, связанной с оборотом товаров и услуг, которые либо вообще не могут являться предметом легальной продажи (например, люди, сексуальные услуги и т. д.), либо ограничены в обороте (оружие и боеприпасы, наркотические средства). Организованная преступность активно осваивает новые виды преступной деятельности: торговлю людьми, органами и тканями для трансплантации, контрафактной продукцией, терроризм, незаконный оборот оружия, в том числе массового поражения, отмывание преступных доходов.

Территориально организованная преступность концентрируется в крупных городах, промышленных центрах, в особенности в южных регионах России.

Помимо этого российская организованная преступность приобретала транснациональный характер, становясь одним из звеньев мировой криминальной системы: она действует в 44 странах мира, заключая там с местными мафиозными структурами соглашения о совместных криминальных действиях в сфере торговли нефтепродуктами, отмывания денег, создания каналов нелегальной миграции, торговли людьми, контрабанды и наркобизнеса. Большинство российских преступных групп (примерно 65 %) имеет связи с преступными формированиями ближнего зарубежья, 18 % имеют связи в Германии, 12 % — в США и Польше, 3—5 % — в Швеции, Финляндии, Венгрии, Китае, Корее, Израиле, Болгарии и других странах.

Отмечается также, что на территории России действует множество преступных группировок из других стран: республик бывшего СССР, Вьетнама, Афганистана, Китая и так далее..

Оценки структуры и динамики организованной преступности

Различные оценки числа организованных преступных группировок сходятся в одном: в 1990-х годах все статистические показатели, относящиеся к организованной преступности, заметно возросли. Тем не менее, исследователи отмечают, что ввиду недостаточности информации сложно сделать какие-то определённые выводы о действительном состоянии дел. Так, Фил Вильямс приводит пять возможных вариантов объяснения роста статистического показателя числа действующих преступных формирований:

• Этот показатель отражает действительное усиление криминализации российского общества, распространение сферы политического и экономического влияния организованных преступных формирований.
• Рост происходит за счёт распада крупных преступных группировок и появления большого числа мелких преступных формирований.
• Расширяются сами критерии и определения, связанные с организованной преступностью: в число организованных преступных формирований начинают включаться и группы, ранее не считавшиеся частью организованной преступности.
• Увеличение статистических показателей объясняется возросшей активностью и профессионализмом спецслужб, которые со временем всё более эффективно выявляют преступные формирования.
• Рост числа преступных формирований происходит за счёт небольших преступных формирований, аналогичных уличным бандам США, формирующихся по территориальному признаку, и не имеющих значимых коррупционных связей.

Ясно одно: организованная преступность в России не является монолитным образованием, она разделяется на группы по национально-этническим, территориальным и семейным признакам. Раздел сфер влияния может носить как «профессиональный», так и территориальный характер. Ф. Вильямс приводит такое описание криминальной специализации основных преступных группировок:

…солнцевская группировка владеет игорным бизнесом; казанская группировка занимается банковскими кредитами; чеченцы «держат» экспорт нефти, нефтепродуктов и цветных металлов, а также межбанковские операции и торговлю крадеными автомобилями; азербайджанцы занимаются торговлей наркотиками, азартными играми и мелкооптовой торговлей; армянские группировки заведуют угонами автомашин, мошенничеством и подкупом должностных лиц; грузины замешаны в хищениях, грабеже и захватах заложников с целью выкупа; сфера деятельности ингушской преступной группировки — золотые прииски, торговля драгоценными металлами и оружием, а за дагестанцами остается первенство в воровстве и насилии над женщинами.

Все эти многочисленные группировки ведут между собой борьбу, связанную с разделом сфер влияния и личными неприязненными отношениями. Противостояние происходит также между «старым» и «новым» поколением преступников, между славянскими и кавказскими преступными группировками.

Не существует и какой-либо единой основы, по которой строятся отношения внутри отдельных криминальных сообществ: «стержнем» преступного формирования может служить национальность, место рождения, профессиональная деятельность — так, многие преступные группировки создавались на базе спортивных организаций.

В целом следует признать, что российская организованная преступность не представляет собой единой силы, осуществляющей скоординированные усилия, однако ввиду общности средств и методов деятельности отдельных банд совокупный негативный эффект от их деятельности крайне велик.

Оценки опасности российской организованной преступности

Многими исследователями, как российскими, так и зарубежными, предпринимаются попытки оценить опасность организованной преступности для самого российского государства, так и для мирового правопорядка в целом. Основные положения данных подходов были обобщены Филом Вильямсом, который выделяет пессимистическую, оптимистическую и «беспристрастную» оценки.

Пессимистическая оценка

Данный подход во многом представляет собой продолжение сложившегося в период «холодной войны» в консервативных кругах отношения к СССР и России как к угрозе: если раньше сторонники идеологии «красной опасности» говорили о «советской военной угрозе», то теперь они говорят об угрозе российской организованной преступности. Можно выделить следующие основные характеристики, характерные для работ, в которых высказывается данная позиция:

• Степень опасности криминальной деятельности российских преступных организаций называется крайне высокой. Например, Клэр Стерлинг, журналист и исследователь проблем, связанных с организованной преступностью, так описывает криминальную ситуацию в России в 1994 году:

Россия (сегодня) погружена в такой хаос и столь ослаблена, что очень немногие её граждане могут вести добропорядочный образ жизни и выжить. Хотя и не все люди, совершающие те или иные правонарушения, принадлежат к мафиозным кругам, мафия постоянно кружит среди них, подобно огромной хищной акуле, одних заставляя идти к себе в услужение, выкачивая деньги из других и запугивая недовольных. Ненасытная и практически неуязвимая, она проглатывает фабрики, кооперативы, частные предприятия, недвижимость, источники сырья, рынки валюты и драгоценных металлов. В 1991 году ей принадлежала четверть российской экономики, а в 1992 — уже одна треть или даже половина.

— Claire Sterling. Redfellas

• Тенденция к восприятию российской организованной преступности не как совокупности относительно разрозненных преступных организаций, а как некой единой «монолитной силы», возглавляемой бывшими сотрудниками КГБ и иных силовых ведомств, ненавидящими Запад и западный образ жизни, а также «ворами в законе» — «крёстными отцами» русской мафии.
• Делается вывод о большей опасности, изобретательности и беспощадности российских преступных организаций по сравнению с преступными сообществами других стран (колумбийских картелей, китайских триад, сицилийской мафии) ввиду имеющегося у преступников опыта противостояния тоталитарной политической системе.
• Предположения о возможной связи русской мафии с процессом утечки из России ядерных материалов и оружия.
• Восприятие установления российскими преступными организациями криминальных связей с организованными преступными формированиями других стран как процессов создания некоего «мафиозного мира».
• Наконец, делается вывод о крайней опасности процессов становления преступности для наметившейся демократизации российского общества и их способности привести к становлению нового националистического или тоталитарного режима, вплоть до превращения России в «криминальную сверхдержаву».

В целом именно это направление является доминирующим: подавляющее большинство авторов уверено в том, что российская организованная преступность опасна как для самой России, так и для всего мирового сообщества, хотя отдельные оценки опасности и могут варьироваться.

Оптимистическая оценка

Сторонники мягких оценок в отношении организованной преступности приводят в защиту своей позиции следующие основные аргументы:

• Организованная преступность в современной России выполняет позитивные социально-экономические функции, предоставляя альтернативу неэффективно работающим государственным институтам, призванным обеспечивать выполнение гражданско-правовых обязательств и разрешать споры. Ф. Вильямс приводит следующую цитату из рассуждений «одного известного российского аналитика»:

Российский преступный мир… превратился в единственную силу, способную обеспечивать стабильность, предоставляющую помощь в «выбивании» долгов, гарантии выплаты процентов по банковским ссудам и разрешающую споры о правах на собственность честно и эффективно. По большому счёту, преступный мир взял на себя юридические и карательные функции государства.

• Организованные преступные группировки в России представляют собой «крайнюю форму капитализма», учитывающую лишь интересы, связанные с материальной выгодой, и игнорирующую такие социальные сдержки, как нормы закона и морали. Они являются «наиболее прогрессивными общественными силами бывшего Советского Союза», так как именно они являются движущей силой процесса первоначального накопления капитала и становления рыночной экономики.
• Организованная преступность в России — это временное явление, функционирующие в определённых условиях социально-экономической среды и обречённое на полное поглощение легальным бизнесом, как только эти условия отпадут. Специалист по экономической реформе в России Джим Лейцель так характеризует этот процесс: «Как только организованная преступность исполнит необходимые функции в экономике на определённых стадиях перемен в государстве, её сфера влияния под неизбежным давлением реформ немедленно сузится до „нормальных“ западных размеров».

Беспристрастная оценка

Фил Вильямс отмечает, что хотя обе описанные выше точки зрения содержат в себе зерно истины, имеются и недостатки. Пессимисты преувеличивают опасность российской организованной преступности, а оптимисты берут в рассмотрение лишь экономические аспекты деятельности, не принимая во внимание коррупционную и политическую активность организованных преступных формирований, направленную на поддержание такого состояния социально-экономической среды, которое позволило бы им осуществлять свою деятельность и далее. Безусловно, процессы становления организованной преступности в России являются социально и экономически детерминированными, но это не означает нормальности организованной преступности как общественного явления.

Формирование преступного общества в России

Процесс становления криминального общества в России был достаточно протяжённым во времени и обуславливался как внутренними, так и внешними факторами.

Патрисия Роулинсон выделяет четыре стадии этого процесса, каждая из которых характеризуется своей спецификой взаимоотношений власти и криминала:

• Реактивная стадия, на которой власти и преступность находятся в активном противостоянии: сильная государственная власть не имеет необходимости идти на компромиссы с преступными формированиями.
• Стадия пассивной ассимиляции, которая характеризуется ослабеванием государственных институтов, в первую очередь экономических, и началом компромиссов с организованной преступностью, приводящих к появлению выгодных для властных структур институтов теневой экономики, умеренной коррупции и взяточничества.
• Стадия активной ассимиляции, на которой организованные преступные формирования проникают во властные структуры и обеспечивают себе возможность действовать параллельно с официальной властью. Государство в этот период утрачивает контроль над ранее осуществлявшимися процессами взаимодействия с преступностью, а преступные формирования оказывают крайне существенное влияние на экономику и политику.
• Проактивная стадия, наступление которой означает, что организованная преступность становится основной доминирующей силой в обществе, подчинив себе как государственные, так и общественные институты.

Реактивная стадия

Основной формой организованной преступной деятельности вплоть до 1930-х годов в России был политический бандитизм, представленный в XVII—XVIII веках крестьянскими бандами под предводительством разбойничьих атаманов (Стенька Разин, Емельян Пугачев), а в XIX—начале XX века — группами, преследовавшими революционные, а позже — и контрреволюционные цели (большевистские, эсеровские банды, банды контрреволюционеров, такие как Петроградская вооружённая организация). Действующая власть всегда стремилась к их полному подавлению, иногда — весьма жестокими методами.

К началу 1930-х годов жёсткими репрессивными мерами была подавлена активность политических организованных преступных формирований. Сворачивание политики нэпа привело к фактическому исчезновению и экономических преступников, которые были приравнены к государственным и также подверглись репрессиям. Сформировался новый криминальный мир, в котором основной сплачивающей силой стала тенденция неполитического противодействия и неподчинения власти, элитой которого стали так называемые «воры в законе», которые называли себя хранителями криминальных традиций дореволюционной России.

Тогда же сформировалась субкультура преступного общества со своим языком («феня» или «блатная музыка»), кодексом поведения, обычаями и традициями, в число которых вошли полное неприятие общественных норм и правил, в том числе связанных с семьёй (вор в законе ни в коем случае не должен был иметь постоянных связей с женщинами) и не менее полный запрет на какое бы то ни было сотрудничество с государственными органами: как в форме участия в проводимых ими общественных мероприятиях, так и содействия судебно-следственным органам в расследовании преступлений<.

В 1940-х годах эти традиции в конце концов привели к «началу конца» этого преступного общества: во время Великой Отечественной войны многие из преступников ответили согласием на предложение властей вступить в ряды Красной армии, чтобы защитить свою Родину от немецко-фашистской угрозы. После победы над нацистами они вернулись в лагеря, где между ними и «законниками», не отступившими от традиций преступной среды, началась так называемая «сучья война», в результате которой обе стороны понесли крайне значительные потери. Тяжёлое экономическое положение в послевоенном обществе привело к росту бандитизма и преступности в целом, в результате чего преступный мир пополнился свежей кровью, причём новые заключённые уже не считали нужным чтить старые преступные традиции, создавая свои кодексы поведения, не исключавшие взаимовыгодного сотрудничества с государством.

Пассивная ассимиляция

Фактором, обусловившим вступление преступности в новую стадию, стала экономическая ситуация 1950-х — 1960-х годов, когда стали появляться первые признаки неспособности советской плановой экономики функционировать в заданных ей правовых рамках. Для обеспечения нужных экономических показателей стали использоваться такие методы, как блат (получение нужных товаров и услуг благодаря личным связям) и очковтирательство (заведомый обман), появилась нужда в так называемых толкачах — специалистах по заключению выгодных договоров и «выбиванию» дефицитных товаров, сырья и оборудования, стали обычными такие явления, как дефицит, «несуны» (практически всеобщее мелкое воровство) и спекуляция.

Первые признаки, говорящие о появлении организованной преступности как общественного явления, появились в середине 1960-х годов, когда ослабление контроля в хозяйственной сфере привело к появлению возможности для отдельных лиц («цеховиков») сосредотачивать у себя в руках крупные денежные суммы, вкладывая их в нелегальные производственные структуры; при этом традиционные преступники-профессионалы стали паразитировать на этих теневых предпринимателях, а позже — и оказывать им содействие в их деятельности, получая свою долю доходов и образуя таким образом симбиотическую преступную структуру.

В этот период возник своего рода симбиоз между политической элитой и криминальным миром: политическая элита использовала преступный мир для получения недоступных законным путём товаров и услуг, взамен предоставляя покровительство и защиту от правоохранительных органов; частично этот симбиоз был вскрыт в ходе кампании по борьбе с коррупцией, начатой Юрием Владимировичем Андроповым после его избрания генеральным секретарём ЦК КПСС, однако это была лишь вершина айсберга.

Активная ассимиляция

Приход к власти Михаила Сергеевича Горбачёва совпал по времени с новым кризисом советской экономики. Для того, чтобы ускорить экономический рост путём повышения производительности труда, была развёрнута кампания борьбы с употреблением спиртных напитков, которая привела к бурному росту незаконного производства и продажи спиртного, обеспечив денежными средствами большое количество работавших в данной области «предпринимателей».

В конце 1980-х в период «перестройки» общественных отношений эти явления получили дальнейшее развитие в результате того, что предпринятые государством политические и экономические преобразования (в частности, законы о государственных предприятиях и о кооперативах) позволили легализовать и защитить преступные капиталы, использовать средства массовой информации и другие общественные структуры для защиты интересов организованных преступных формирований. Всему этому способствовало то, что в условиях экономического кризиса и постоянных реформ значительно уменьшилась эффективность деятельности правоохранительных органов, в результате чего значительная часть граждан стала обращаться к «теневым» источникам доходов. В начале 1990-х годов эти тенденции лишь усилились ввиду того, что открылись возможности для трансграничного взаимодействия, в том числе путём незаконного товарообмена и вывоза капитала за границу, были отработаны способы коррумпирования государственно-властных и общественных структур, продвижения преступностью своих лиц на государственные должности.

Организованная преступность этого периода в основном обеспечивала своё существование путём организованного рэкета; кроме того, она начала осваивать различные формы легальной, полулегальной и нелегальной экономической деятельности: гостиничный, игорный бизнес, проституцию, экспорт сырья и так далее. Тем не менее, в этот период преступность ещё не подчинила себе политические и общественные институты, оставаясь в уязвимом положении перед государственными органами.

Однако тенденции её развития были при этом отрицательными: свою роль здесь сыграл и один из тезисов программы экономических реформ, согласно которому, одним из основных источников ресурсов для реформы должна стать конверсия и легализация теневого капитала. Негативное влияние оказывала и деятельность иностранных государств (в первую очередь США), связанная с использованием преступных формирований для защиты своих интересов в Российской Федерации для формирования определённого общественно-политического строя. При этом «содействие» в борьбе с организованной преступностью выражалось в активизации деятельности спецслужб иностранных государств на территории России, в стремлении вывести решение судеб лидеров российских преступных формирований за пределы юрисдикции Российской Федерации.

Проактивная стадия

Всё это привело к тому, что организованные преступные формирования, возглавлявшиеся «ворами в законе» в России конца XX века, действовали во всех регионах и сферах хозяйствования. Отмечается, что в России становление преступного общества происходило значительно более быстрыми темпами, чем в зарубежных странах: если в Италии на это потребовалось более 150 лет, то в России — 20-25.

Специалистами было отмечено несколько негативных тенденций, связанных с формированием преступного общества.

Социальной нормой стало пассивное реагирование на совершающиеся преступления, отсутствие как непосредственного противодействия антиобщественной деятельности со стороны свидетелей преступных деяний, так и обращений в правоохранительные органы. Зачастую друзья, родственники и члены семьи преступников не находят ничего необычного в их способе зарабатывать себе средства к существованию, считают этот вид деятельности своего рода «работой».

Достаточно большая часть граждан оказалась вовлечённой в экономические и социальные связи с членами организованных преступных формирований. На вопрос, заданный в ходе исследований, проводившихся в Москве в 1998—1999 гг., — «Лично Вы или Ваши родные, знакомые ощущаете каким-то образом проблему организованной преступности?», 30 % опрошенных предпринимателей и 12 % иных москвичей отвечали, что были потерпевшими или свидетелями организованных преступлений, 30 % и 8 % — что знают организованные группировки, совершающие преступления; знают людей, входящих в преступные группировки — 44 % и 16 %, наблюдают преступную деятельность таких группировок — 13 % и 3 %; прямо написали, что не пользуются услугами таких группировок, 11 % предпринимателей; такое же количество указало, что член семьи или знакомый сотрудничает с такой группировкой, получая приличные доходы.

Распространились случаи внесудебной расправы потерпевших от преступлений над своими обидчиками (как самостоятельной, так и с привлечением третьих лиц, в том числе на возмездной основе), обращения к криминальным способам разрешения социальных и экономических конфликтов: в ходе опросов о личной физической расправе с преступником в течение последнего года сообщили от 9 до 34 % опрошенных в разных городах России, 24 % московских предпринимателей; из 200 опрошенных заключённых 7 % указали на неверие в возможность государственной правоохранительной системы защитить их интересы как на основную причину совершения преступления.

Организованная преступность в 1990-х годах политизировалась. Организованные преступные формирования стремились «продвинуть» своих доверенных лиц на государственные должности различной степени важности: так, в период избирательной кампании осенью 1999 года было выявлено несколько сотен случаев, когда преступные сообщества выдвигали собственных кандидатов, оказывали финансовую и организационную поддержку политическим партиям и движениям. Там, где не удавалось напрямую продвинуть своих людей на государственные посты, организованная преступность достигала своих целей коррумпированием государственных и иных служащих, в том числе путём выплаты им регулярного содержания без конкретизации услуг, которые могут от них потребоваться.

Происходило слияние правомерных и преступных капиталов. В принятом в марте 1998 года Постановлении Государственной думы «О преодолении кризиса в экономике Российской Федерации и о стратегии экономической безопасности государства» отмечалось, что преступными группировками контролируется до 40 % предприятий, основанных на частной форме собственности, 60 % государственных предприятий и до 85 % банков. В целом к началу XXI века организованная преступность стала строиться по так называемой олигархической модели, стремящейся к максимальной степени легализации: вооружённые подразделения преступных организаций получали правовое оформление как детективно-охранные агентства, денежные средства хранились в подконтрольных преступным организациям банках, а их источником становились «крышевые» подконтрольные предприятия.

Детерминанты организованной преступности в России

А. И. Долгова называет следующие основные причины и условия, создавшие возможность для действия механизмов криминализации общества и эскалации организованной преступности в современной России:

• Рыночные преобразования, которые проводились в экстренном и форсированном порядке, были основаны на принятом некритично положении о самодостаточности рынка как регулятора общественных отношений. В результате этого становление механизмов свободной конкуренции не сопровождалось введением системы экономических и социальных сдержек и противовесов (в том числе в сфере образования, здравоохранения, обеспечения безопасности, социальной защиты граждан), обеспечивающих нормальное функционирование рыночной экономики в современных развитых странах.
• Игнорирование социальной составляющей преобразований в обществе, приведшее к распаду традиционных нравственных ценностей и отсутствию насаждаемых легалистским обществом новых ценностных установок, в результате чего значительное влияние на процессы формирования подрастающего поколения стала оказывать преступная среда.
• Отношение власти к народу как к объекту, а не субъекту воздействия, в результате чего не были предсказаны и вовремя скорректированы тенденции преступного реагирования на изменения привычного образа жизни.
• Недооценка способностей преступности воздействовать на общественные отношения, изменять структуру общества, обусловившая непродуманность и недостаточную эффективность мер борьбы с ней.
• Сознательное непринятие мер к недопущению формирования преступных капиталов, обеспечение им финансовой неприкосновенности, что дало возможность преступным формированиям выйти на политическую и международную арены.

Отмечается также, что на становление организованной преступности оказала влияние слабость правоохранительной системы государства, вызванная недостатками законодательной основы деятельности правоохранительных органов, слабостью их материальной базы и недостаточной подготовленностью для борьбы со сложными экономическими преступлениями.

Участники российских преступных формирований

В России начала XXI века большинство участников преступных сообществ является представителями одной из следующих социальных групп:

• Бывшие «теневики» — лица, занимавшиеся незаконной экономической деятельностью в советский период, имеющие большой опыт в производстве незаконных хозяйственных операций.
• Бывшие комсомольские и партийные работники, которые не заняли новых постов в системе государственной власти, но сохранили связи с государственными органами и чиновниками.
• Бывшие и действующие работники правоохранительных органов (т. н. «оборотни в погонах»)
• «Новые русские» — молодые бизнесмены, приобретшие богатство в период экономических реформ.
• Бывшие спортсмены и военнослужащие, которых на преступный путь толкнуло отсутствие иной специальности и, следовательно, возможности законным путём зарабатывать деньги.
• Профессиональные преступники, рецидивисты, криминальные авторитеты, «воры в законе».

Исходя из основной преступной специализации, В. С. Овчинский выделяет пять групп участников преступных формирований:

• «Лжепредприниматели», которые под видом законной предпринимательской деятельности осуществляют финансовые аферы (незаконное получение кредита, фиктивные банкротства, операции с фальшивыми авизо и другими документами), занимаются операциями по незаконной приватизации государственного имущества, присвоению целевых бюджетных средств, спекуляцией недвижимостью и природными ресурсами.
• «Гангстеры», занимающиеся рэкетом, бандитизмом, хищениями, другими «классическими» видами противоправной деятельности: наркобизнес, игорный бизнес, проституция. В процессе становления российской организованной преступности эта группа сначала использовала предыдущую как объект для извлечения преступных доходов, но позже стала выступать в сотрудничестве с деятелями теневой экономики, выступая в роли подконтрольных им силовых структур.
• «Расхитители» или «госворы», появившиеся ещё в период «застоя» и сконцентирировавшие в период реформ свою деятельность на сделках купли-продажи государственного имущества, сырья, металлов, леса, а также на незаконных валютных операциях.
• «Коррупционеры» — государственные должностные лица, участвующие в операциях, связанных с присвоением государственного имущества, оказывающие иные незаконные услуги преступным формированиям, обеспечивающие недоступность преступников для органов уголовного преследования и получающие за это долю преступных доходов.
• «Координаторы» («преступные авторитеты», «воры в законе»), организующие деятельность всех перечисленных выше субъектов, обеспечивающие её системность. В их функции входит также контроль за финансированием преступных операций из общих денежных средств преступных формирований («общака»). В качестве идеологической основы деятельности координаторов могут использоваться как традиционно существующие в России обычаи уголовной среды, так и принципы построения зарубежных преступных организаций.

Гай Данн выделяет следующие группы участников преступных формирований, исходя из выполняемой ими роли:.

• Лидеры, которые руководят организацией и обеспечивают её успешную деятельность путём использования личных связей в бизнесе и органах власти.
• Заместители лидеров по разным направлениям, обеспечивающие планирование операций, финансовое планирование, «смотрящие» по различным направлениям деятельности организации.
• Главари отдельных групп и подразделений преступной организации (банд, пунктов торговли краденым, подконтрольных преступному формированию банков и фирм).
• "Солдаты" — непосредственные исполнители преступных и иных деяний.

Общим психологическим качеством для всех этих групп является стремление к наживе, «большим деньгам» как основная жизненная мотивация, для них характерны такие качества, как цинизм и жестокость; алчность и честолюбие (для лидеров), скрытность, двуличие, приспособленчество и равнодушие (для рядовых участников).

См. также: Категория:Лидеры и участники российских организованных преступных группировок

Основные преступные группировки

Воры в законе

Основная статья: Вор в законе

Воры в законе — это специфическое для России и стран СНГ преступное объединение, не имеющее аналогов в мировой криминальной практике, образовавшееся в 1930-х годах и характеризующееся наличием жёсткого кодекса криминальных традиций, а также исключительным уровнем закрытости и конспиративности.

Традиционно вором в законе может считаться лишь человек, имеющий судимости, достаточный авторитет в преступной среде, в отношении которого выполнена формальная процедура принятия в сообщество, однако в последнее время стали известны случаи получения этого титула людьми, не отбывавшими наказания, в том числе за деньги.

В отличие от многих других криминальных сообществ, эта организация не имеет чёткого ядра, постоянно функционирующих отделений; её верхушка действует на основах полного равенства участников, объединённых рамками «блатных» традиций; органом управления данного сообщества является «сходка», принимающая организационные решения, в том числе в форме письменных обращений к преступному миру («ксивы», «малявы»). Воры в законе стремятся к установлению контроля над осуждёнными, отбывающими наказание в исправительных учреждениях, как обращениями, так и подкупом или угрозами.

Особую опасность представляют те «воры в законе», которые контролируют экономическую преступность и пользуются влиянием на политические процессы (таких в России 10—15 человек).

См. также

• Воровской жаргон
• Преступность в России

Литература

• Организованная преступность (рус.) / Под ред. А. И. Долговой, С. В. Дьякова. — 1-е. — М., 1989. — 352 с. — ISBN 5-7260-0268-7.
• Организованная преступность (рус.) / Под ред. А. И. Долговой, С. В. Дьякова. — 2-е. — М., 1993. — 325 с. — ISBN ISBN 5-87817-001-9.
• Организованная преступность (рус.) / Под ред. А. И. Долговой, С. В. Дьякова. — 3-е. — М., 1996. — 352 с. — ISBN 5-87817-010-8.
• Организованная преступность (рус.) / Под ред. А. И. Долговой. — 4-е. — М., 1998. — 280 с. — ISBN 5-87817-016-7.
• Российская организованная преступность: новая угроза? = Russian organized crime: the new threat (рус.) / Под ред. Фила Вильямса. [Пер. с англ. А. Гостева]. — М.: Крон-Пресс, 2000. — 288 с. — (Экспресс). — ISBN 5-232-01248-7.
• Антонян Ю. М., Кудрявцев В. Н., Эминов В. Е. Личность преступника (рус.). — СПб.: «Юрид. Центр Пресс», 2004. — 364 с. — (Теория и практика уголов. права и уголов. процесса).
• Состояние и тенденции преступности в Российской Федерации: Криминологический и уголовно-правовой справочник (рус.) / Под общ. ред. А. Я. Сухарева, С. И. Гирько. — М.: «Экзамен», 2007. — 383 с. — ISBN 978-5-377-00024-2.
• Марк Галеотти. Воры. История организованной преступности в России = The Vory: Russia’s Super Mafia. — М.: Individuum, 2019. — ISBN 978-5-6042627-1-9.

Учебники

• Криминология: Учебник для юрид. вузов (рус.) / Под общ. ред. А. И. Долговой. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Норма, НИЦ Инфра-М, 2001.
• Г. К. Мишин. Криминология: учебное пособие (рус.) / Г. И. Богуш [и др.]; под ред. Н. Ф. Кузнецовой. — М.: «Проспект», 2007. — 328 с. — ISBN 5-482-01189-5.
• И. Я. Козаченко, К. В. Корсаков. Криминология: Учебник для вузов (рус.). — М.: Норма, НИЦ ИНФРА-М, 2011. — 304 с. — ISBN 978-5-91768-209-9.
• А. И. Гуров. Глава XIV. Организованная преступность и меры борьбы с ней // Криминология: Учебник / Под ред. Н. Ф. Кузнецовой, В. В. Лунеева. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Wolters Kluwer Russia, 2004. — С. 391–412. — 629 с. — ISBN 5-466-00019-1.
• А. И. Долгова. Глава 17. Организованная преступность // Криминология: Учебник для вузов (рус.) / Под общ. ред. А. И. Долговой. — 3-е изд., перераб. и доп. — М.: Норма, 2005. — С. 501–544. — 912 с. — ISBN 5-89123-931-0.
• Овчинский В. С. Криминология: Учебник / Под ред. В. Н. Кудрявцева, В. Е. Эминова. — 3-е изд., перераб. и доп.. — М.: Юристъ, 2005. — 734 с. — ISBN 5-7975-0647-5.

Ссылки

• Алессандра Дино (проф. правовой социологии итальянского университета Палермо) Русская мафия не похожа на «Коза ностру» Архивная копия от 4 апреля 2013 на Wayback Machine // Континент