Венды (Ливония)

Вендское городище Риекстукалнс (Ореховая гора) в Цесис; на заднем плане руины орденского замка, построенный в 1213/1214 году напротив деревянного вендского городища

Венды (латинском: wendi) Ливонии были финно-угры из северной Курсы, которых курши в XI веке прогнали из устье реки Вента. После этого они какое-то время ютились на «Древней Горе, у которой ныне построен город Рига.» От туда венды "были опять изгнаны курами; многие убиты,» и они переселились в Цесис к латгалам, где обосновались на Риекстукалнском городище. В 1206 году приняли Римско-католическую веру и стали верными союзниками ордену Меченосцев в борьбе против эстонцев и русских. Постепенно слились с Видземскими латгалами.

Генрих Латвийский в хронике Ливонии 1206 году пишит, что «венды в то время были бедны и жалки.» Схоже он в 1208 году описывает в военном плане сильных Талавских латгалов, которые, по словам летописца, «до принятия христианства были в унижении и презрении, терпели много обид от ливов и эстов.» Изображая латгалов и вендов в качестве жертв, Генрих желал показать что можно достичь в союзе со столь мощным союзником, который к тому же был распространитель христианской веры.

Также найденные богатые захоронения и раскопки в вендском городище не позволяют рассматривать слова Генриха буквально.

Исходя из хроники Генриха, стратегическое значение Цесиса во время немецкого вторжения было незначительным. Однако ясно, что сохранившийся информация недостаточна, возможно, даже искажена. Поэтому трудно судить о роли тогдашнего вендского поселения. Своего рода доказательство того, что это место вызывало интерес, было строительство Венденского замка. Это было одно из первых сооружений ордена в Прибалтике. Нет никаких оснований считать, что строительство замка напротив Риекстукалнса начато из за любви к союзникам вендам. Такой сентиментализм абсолютно не совпадает с представлением об ордене и его деятельности в Прибалтике. Единственное объяснение, почему замок был построен именно здесь, это контроль над переправами Гауй на важных торговых путьях. Каждая переправа находилась на расстоянии 3 —5 км от замка и их было легко контролировать.

Венден (под номером 10) в первой половине XIII века со всех сторон окружали латгальские земли.

Название

Северная часть Вентавы, северная и восточная Ванемы — родина вендов.

Название «венды» нередко приводит к путанице, так как в истории Европы оно стало обозначением различных этносов (кельтские венеты во Франции, древние венеты в Италии, вендами называли некоторые западнославянские народы, которые с течением времени подверглись германизации и т. д.). Упомянутое античными авторами — Плинием и Птолемаем — слово «venedi» не славянского происхождения. Возможно, здесь речь шла о некой индоевропейского этнической группе, которая позже слилась с большими восточноевропейскими германскими группами — вандалами и готами.

Один из выдающихся авторов славянской филологии Макс Фасмер название Wenden в своём «Этимологическом словаре русского языка», беря во внимание региональные особенности, полностью связывает с финно-угорскими языками. В Эстонии, например, встречаются многие названия аналогичного происхождения, (Wendau, Vônnu, Wenden, Wendrama, Weneküla, Wenne и т. д.). Очевидно, что название Wenden (на юго-востоке от Хаапсалу) идентично древнему названию Цесиса. У этих эстонских названий нет ничего общего с западнославянскими вендами или Адриатическими венетами и венетами из Западной Европы. Название вендов в хронике Генриха Латвийского «wendi», обьясняется как производное от реки Вента (в письменных источниках Wynda, Winda).

Но название этой реки гораздо теснее связано с древним названием Вентспилса, чем с Цесисом. В этом случае название Цесиса Wenden, которое в контексте хроники Генриха Латвийского совпадает с названием этноса вендов, становится ясным, если посмотреть на хронику как на памятник литературы XIII века, написанный традициях Центральной и Западной Европы, где понятие венды было известно как обозначение древних венетов, а также как обозначение всевозможных чужаков, — особенно в отношении западнославянских народов, включённых в состав Святой Римской империи. В их число Гельмольд из Босау в написанной им в XII веке «Славянской хронике» внёс и балтский народ — пруссов. Беря во внимания, что хронику Генриха Латвийского следует оценивать критически, как литературный материал своего времени, а не как «исторический источник», можно высказывать предположение, что упомянутое здесь название вендов и образованное от него название Цесиса (Wenden) — это результат синтеза литературных традиций хроник Центральной Европы, названий местности Курсы (Venta), а также топонимов Видземе и Эстонии.

Эндоэтноним

О самоназвании вендской общины не вполне ясно. В XIII веке про вендов пишет летописец Генрих Латвийский и Папа Римский, а XIV — Рижский архиепископ. С тех пор в исторических источниках венды больше не упоминаются. Однако дальнейшем в истории Цесис и ближлежащем городу округе — в Ливской волости (Līvu vaka, позже Līvu pagasts), занимают Цесиские ливы. Есть основания предполагать, что вендский эндоэтноним был ливы, схожий с другими финно-уграмы, переселившимся из Курсы в Видземе. Частично это подтверждает запись в Новгородской первой летописи. Там про поход князя Всеволода Мстиславича в 1218 году (=6727) на Цесис говорится, что он там воевал против «Нъмьци, Литва, Либь» (то есть ливов).

Происхождение

Об происхождении вендов выдвинуты разные предположения. Ряд исследователей высказывались, считая их балтами — куршами (Я. Эндзелинс) или земгалами (А. И. Биленштейн), финно-уграми — Курскими ливами (Эльвира Шноре) или куронизированными ливами (Эвалдс Мугуревичс) и западными славянами.

Курское финно-угорское происхождение

Находки в поселении Сарнатес. Орудии труда из кости и камня.

Изначальная родина вендов в низовье Венты находилась в составе Вентавы (Wynda, Winda) — древнего княжества Курсы. Вентаву как край Прибалтийских финно-угров можно проследить со времён Сарнатского поселения с около 2000 г. д.н. э. (в Ужавском уезде Вентспилсского края). Это одно из наилучше исследованных поселений культуры ямочно-гребенчатой керамики в Латвии. Благодаря благоприятным природным условиям, там сохранилась домашняя утварь, орудии труда и охоты, предметы религиозных культов, остатки жилищ. Полоса соприкосновения между этническими группами балтов и финно-угров проходила вдоль линии низовье Венты — Абава. В XI-XII веку Вентаву завоёвывают курши. Это соответствует сказанному в летописи, что из низовьев Венты вендов прогнали курши. Про последний известный Курский этнос — скандинавских торговцев и викингов свидетельствует как руны («рунический камень про Вентаву») и саги, так и археологические находки.

Нападение куршев на Ригу в июле 1210 года; нетерпимость куршев к вендам соответствует частым сведениям о воинственном характере этого народа.

Летописец упоминает Древнюю гору (Monte Antiquo) как местожительство вендов после их изгнания из Курсы. Согласно летописи и археологическим свидетельствам, после того, как венды покинули Древнюю гору они осели в нескольких местах в Видземе. Цесис был наибольшим, но не единственным их поселением. Среди сотни исследованных погребений Видземских ливов в низовье Даугавы, свыше 20 оказались сходные с вендской культурой. В летописи Генриха Латвийского в XV главе указан посёлок Вендекула (Wendeculla), который находился к северу от Турайды в сторону Цесисса. Перевод «посёлок вендов» из языков Балтийских финно-угров (küla на ливском и эстонском, kylä на финском — «посёлок») указывает на этническую принадлежность и родной язык проживающего там населения (сравнить с Икшкиле). В 1638 году во шведской ревизии плугов там упомянут посёлок Венгула, позже именуемый Турайдские Вингелиеши (Turaidas Viņģelieši).

Об языковом сходстве вендов и Видземских ливов косвенно свидетельствует проповедническая деятельность в 1206 году знатока ливсково языка, миссионера Даниила. В X главе хронике Генриха Латвийского можно проследить, что он проповедовал только среди ливского населения — в Саласпилсском, Лиелвардском, Сидгундском, Реминском, Айзкраукльском краях, далее на землях ливов реки Гауя — Турайдском краю Каупо и Саттезельском краю Дабрелиса, «а потом, оставив эту область, прошёл к вендам». Также и венды попали под властью ордена в результате раздела ливских земель в 1207 году.

Из за скудных письменных источников проблему вендского вопроса помогли решить археологические раскопки. Первые с артефактами богатые захоронения XI-XIII века были обнаружены в 1888 году во время строительства Цесиской железнодорожной станции. При проведении земляных работ в 1910 году Цесиский врач Кивулис констатировал ещё 11 погребений. Он предполагал, что это могильник латгалов.

В 30-е годы XX столетия расширялись археологические раскопки в Риге, окрестностях Цесиса и северной Курземе. Они поменяли взгляд на этническую принадлежность похороненных жителей в могильнике Цесиской станции. Основываясь на новые материалы, Э. Шноре в 1936 году сделала вывод, что венды были ливы, которые, преследуемые куршами, в начале XI века кратковременно жили возле Риги, а потом дошли до Цесис. Там на горе Риекстукалнс они построили себе городище — Wendorum castrum. В 1974 году она ещё раз подчеркнула, что в могильнике Цесиской станции ясно видна курземское происхождение там похороненных, поэтому их можно связывать с вендами.

Молодой ливский воин, художник Артурс Бауманис.

Исчерпывающий отчёт про вендов в 1973 году опубликовал археолог и историк Эвалдс Мугуревичс. Сравнивая высказанные гипотезы с письменными источниками, архитектурными памятниками и топонимикой низовье Венты и Даугавы и в городе Цесис, он также сделал вывод, что венды являлись группой Курземских ливов.

Обширный обзор про археологические исследования в низовье Венты Мугуревичс опубликовал и в 2000 году. Оценивая материалы из раскопков могильника Варвские Стрики (Vārves Strīķi), он отверг предположение которое в 1932 году выдвинул археолог Х. Риекстиньш, что там похоронены курши. Каменная кладка, разнообразный погребальный инвентарь характерен не у куршских трупосожжений, а Балтийским финнам, который также обнаружен в захоронениях могильника Цесисской железнодорожной станции XI—XIII веков. Первый усопший Варвских Стрикьях погребён в I веку до н. э. и потом захоронения непрерывно продолжались весь железный век. Схожии могильники (Vārves Dumbrinieki, Ūdrandes Druķēni) обнаружены в других местах на территории, которое в документе о разделе Курсы в 1253 году названо как населённое место по обеих берегов Венты на земле Вентавы (Winda). Из этих исследований следует, что венды и их предки жили там постоянно ещё долго до их исхода.

Раскопки в 1980 году вендском городище Риекстукалнс снова подтвердили выводы про принадлежность Цесиских вендов к культуре Курземских финно-угров, которые в 1936 и 1974 году опубликовала Э. Шноре и в 1973 и 2000 году — Мугуревичс. Не только украшения, но и другие свидетельства в материальной культуры показывали, что венды являлись Балтийскими финно-уграмы. Например, если латгалы в то время для согревания своих домов и приготовления еды пользовались глиняными печами, то ливы — очагами. Также в вендском городище единственный хорошо сохранившийся очаг был очень похож на те, которых обнаружили в поселениях Даугавских ливов в Саласпилской Лауксколе и в Икшкиле.

В последнее десятилетие в северной Курземе проводились значительные археологические исследования, которые дали новые материалы в разъяснении вендского вопроса. В раскопках в городищах Падурес (Падурская волость Кулдигского края) и Межитес (Лауциенская волость Талсинского края) и в близлежащих могильниках, найдены украшения столетия XI—XII века, аналогичные украшениям в могильниках Цесиских вендов и вендских женщин, идентифицированных среди захоронений Даугавских ливов.

При сравнивании погребальных традиций и инвентаря могил XI—XIII веку у Даугавских и Гауйских ливов с традициями жителей северной Курсы, обнаруживаются как сходства, так и различия. Например, если женщины Видземские ливов свои богатые цепочечные нагрудные украшения к плечам прикрепляли с т. наз. черепашьими фибуламы, то курземские финно-угры и Цесисские вендские женщины носили длинные бронзовые булавки с орнаментированными треугольными или крестообразными головками. Некоторые формы артефактов похожи, а иногда идентичны украшениям идумийцев, эстонцев и даже водью. К тому же к С-Ю-ым направлениям близкая ориентация захороненных, одинаковая ориентация у мужщин и женщин характерна не только у балтийских, но и волжских финнов (меря, мурома, мордва, марийцев). Археологические материалы свидетельствуют, что С-Курземские финно-угры и Цесиские венды представляют один этносс, в свою очередь венды и Видземские ливы (Даугавские, Гауйские, Идумейские, Метсепольские) были близкие, но не тождественные народности балтийских финнов.

Ливонская конфедерация во второй половине XIII века.  Курляндское епископство.

Венды, которые непокинули Курсу, попали под властью куршев и со временем куронизировались. В XIII веке Вентаву между собой разделил Ливонский орден и Курляндское епископство. Орден получил две третьи Вентавы — всё побережье и возле устья Венты в конце столетия построил свой замок (Windau или Вентспилс). Остальная Вентава — земли по обы стороны Венты до впадения Абавы — была под веденьем епископа. Также и на территории епископства возник новый центр — Пилтене. Старое административное деление потеряло значение и название Вентавы исчезло. С вендами раньше понимали жителей данного края, однако сейчас это неимело смысла. Так как языковом отношении Курляндские финны были близки более известным ливам, их начали называть ливами; в первые 1413 году описании Жильбера де Ланнуа.. В XVI веку Бальтазар Руссов в издании «Хроники провинции Ливонии» что «жители Курляндской провинции говорят на куршском и ливском языке, а в некоторых местах и на литовском языке.» Похожие процессы происходили на всей территории Ливонии. Например ливов и латгалов Идумейского края Хроника Генриха Латвийского и булла папы от 31 января 1208 года называет идумийцами, а уже в XIV веке жителей данной области в описании Жильбера де Ланнуа — ливами (les lives) и летами (les Loches). По сей день население северной Курземы включая Вентспилс разговарывает на ливском диалекте латышского языка, и в народе их часто называют «вентиньями» (ventiņi), а их выговоры — «вентиньский язык» (ventiņu valoda).

Западнославянское происхождение

Согласно гипотези Валентина Седова, венды произошли от западнославянского племени, которое во время Великого переселения народов в XI столетии пришло на територию нынешней Курземы. Свою теорию Седов обосновывает с кольцевыми или пальцевидными фибулами, одна из которых найдена в низовье Немана, вторая в Селонии, а третая в низовье Венты. Седов связывает эти фибулы со славянами, в свою очередь Мария Гимбутиене обнаруженные в могилах западных галиндов кольцевые фибулы XI—XII века характеризует как германские. Нахождение двух фибул на территории Латвии скорее свидетельствует про меновые связи. Например, в Готландии найдено множество балтам характерных подковообразных фибул X столетия. Примечательно, что ещё одна, Седовым неупомянутая кольцевая фибула, обнаружена недалеко от Таллинна, что указывает на экономические связи. В свою очередь археологические раскопки в низовье Венты свидетельствует, что венды там непрерывно проживали ещё долго до начала Великого переселения народов.

Присутствие чужих артефактов в каком-то культурном ареале включает в себе много разных возможных объяснений. Миграция лищь одна из тех. Чужие артефакты могли появляться на других территориях через путешествующих ремесленников, пошлину и сборы, добычу, торговлю, подарков, трансформацию идей (религия, мода, идеология). Например, Даугавские ливы в XII веке наряду с языческими символами пользовались и христианскими — крестиками, фигурками ангелов. Что случалось с украшениями молодых девушек (puellas), которых согласно словам Генриха, «единственно и щадят войска в тех странах»? Несомненно, что вместе с пленницами в чужбине оказались и некоторые украшения, служившие для скрепления одежды. Теория Седова основывается на двух фибулах. Другие способы, как эти фибулы могли распространиться в северном направлении, он нерассматривал.

Археологические раскопки в могильнике Цесисской станции и вендском городище в Риекстукалнсе не подтвердили предположение Седова, так как там необнаружен какой либо предмет западно-славянского произхождения.

Цесисские ливы

В конце XIII века Цесисскому замку принадлежали четыре волости. Из Аутинского края образовалась Авотинская волость, а с вендского поселения в Риекстукалнсе — Ливская волость. В это же время напротив собора Ливонского ордена появляется Ливская площадь и две Ливские улицы. Площаль и сегодня называется Ливской, а из улиц сохранилась одна — Lielā Līvu (Большая Ливская). В Цесиской церкви Святого Иоанна Цесисcким ливам принадлежала ливская скамейка, ливский фонарь и ливский колокол. К тому же в городе было ливское кладбище и жилые здания.

Исходя из хроники Генриха Латвийского, всегда после крещения местных жителей, там скоро строилась приходная церковь. Кажется, венды небыли исключением и после крещения осенью 1206 года, не позже 1207 года там должна была быть построена церковь. Косвенно об этом свидетельствует визит папского посла в 1225 году в Венден, где он встретил «величайшее множество вендов и латгалов». Основываясь на сведеньях в Ливонской хроники Германа Вартбергского, каменная Цесисская церковь Святого Иоанна построена в 80-е годы XIII века. Возможно, её построили на месте более древней, первой деревъянной церквьи вендского прихода.

Основываясь на эти данные, в книге Латвийского института истории «Regina in castro Wenda» пишется о связи средневековых Цесиских ливов и вендов:

«…считается, что описанные XVII—XVIII веку Цесисcкие ливы являются потомками упомянутых в XIII столетии вендов». 81.стр.

«…в Ливской волости следует искать и в источниках XIII века упомянутых потомков вендов». 84.стр.

Восстановленный озёрный посёлок-музей латгалов IX—X столетия в Арайши 7 км от Цесиса. Венды переселились на край, окружённый латгальскими землями.

Эту точку зрения подтверждает и то, что, включая сравнительно небольшое количество немецких переселенцев, венды и латгалы были единственными жителями края. Про балтов — земгалов и, начиная с VI века и латгалов — свидетельствует могильники позднего железного века в окрестностьях Цесиса (Drabešu Liepiņas, Priekuļu Ģūģeri, Kārļu Ainavas) и Арайшский озёрный посёлок. Уже в начале прибытия вендов окружали земли латгалов Аутине и Талава и река Гауя. Неимеется никакие сведения про присутствие другово ливского этноса на левом берегу Гауи, кроме вендов.

В свою очередь тесная дружба вендов и немцев может объяснить те особые привилегии, которые в средние века сохраняла группа, знакомая как Цесисские ливы.

Хозяйство

Преоблодало земледелие и скотоводство. Важное значение также имело охота, рыболовство и пчеловодство. Так, чтобы отомстить князю Каупо за переход в христианство, Турайдские ливы «имения его разорили пожаром, поля отняли, ульи переломали» В 1212 году из за «полей и улья» возник серьёзный конфликт между Аутинскими латгалами и ливами с одной стороны и венденскими рыцарями с другой. Как указывается в ревизиях конца XVI века, в лесах Гауй проживало много дичьи, в том числе медведи и волки. Отдельная пошлина для крестьян Гауй была сёмга.

Из зерновых самыми распространёнными были ячмень и ржи. Выращивали и пшеницу. Урожай убирали с косами. Зерно измельчали с зернотёркой. Также был известен овёс, просо, бобы, горох, репа, чечевица. Выращивался посевной рыжик и лён. Их семена содержали много масла. Крупный рогатый скот использовали не только для получения молока и мяса, но и для полевых работ. Очень часто держали свиньей и овец, также коз.

Торговля стала профессией. В употреблении были серебряные монеты и серебряные слитки. Начиная с середины IX века в Курсе появились арабские дирхеми. Главным образом в севере, частично и на территории вендов. Широко вошли в оборот весы, основном местного производства. В северной Курсе они частая находка в могильниках куршев (Talsu Vilkumuiža, Piltenes Pasilciems, Lībagu Sāraji u.c.). Очевидно там находились важнейшие центры ремесленничества и торговли, которые способствовали постоянному вытеснению финно-угорского население.

В домашнем производстве доминировала текстильная промышленность и изготовление глиняных сосудов. Ткань делали из льняного волокна и овечий шерстьи. В вендском городище найденую дискообразную ткацкую гиру для вертикального ткацкого станка археологи характеризует как ливскую.

Жильё

Ливские поселения состояли из городища, форбурга (предзамковое укрепление) и к ним прилегающим поселениям. В 1221 году при нападении превосходящих сил русских венды с крестоносцами сожгли такой посёлок и отступили за стенами замка.

Реконструированное жильё Рижских ливов.

Реконструированная столбовая постройка хлева Рижских ливов.

Высота вендского городища 18 м, ширина 50×20 м. В северной части площадки находился 3,5 м глубокий колодец. В культурном слое во время равкопок нашли 291 артефакта и несколько тысяч других находок (глиняных осколков, костей от употреблённых в пищу животных и др.) Находки принадлежат к периоду с XI/XII-XVI века. Особо интенсивно обитаемый период был в XI/XII- начала XIII века, после чего оборонительная роль городища уменьшалась.

Остатки зданий вокруг Риекстукалнса несохранились. Представление про них можно получить из реконструированных жилищ Курских финно-угров, Рижских ливов, среди которых венды жили некоторое время и Арайшских латгалов, которые жили по соседству с вендами и на территории которых в XIII веке наглядно прослеживается культурное взаимодействие обоеих этносов.

Двухкомнатные здания Рижских ливов в XII - XIII веке были небольшие — в среднем 4×5 м. Отверстия брёвен заполняли мхом, углы заделывали глиной, нередко глиной закидывали и стены. Пол состоял из бруса и на него сложенных шестов. Щели пола также замазывали глиной. Помещение освещали лучинами, богатые хозяева — со свечами.

Двухэтажные здания были с открытым крыльцом, на который нужно было подниматься через наружную лестницу. Считается, что в нижнем этаже небыло дверей, и его с верхним этажом соединяло напольное отверстие. Подобных двухэтажных зданий немогло быть много, так как способами отопления того времени их было трудно отапливать.

Столбовые постройки в XI-XII веке служили для менеее значимых строений — хозяйственных ларьков, хлева, конюшен, разного стойла. В археологических раскопках такие постройки найдены как в Риге, так и в других местах, включая северную часть Курсы.

В городищах находились амбары для хранения зерновых. Размеры были примерно 4×4 или меньше, стены изготавливались из сосновых или еловых брёвен, пол — с дуба. Для разных зерновых культур делился на несколько засеков. Рядом с амбаром распологалась мукомольня.

История

Экспансия куршев

Уже в IX веке у куршев было 5 княжеств (civitas). Очень значимую роль в их жизни имели военные походы и разбойничество. Они особо активизировались в XI веке, когда связи с изменениями во внутренней политике и в структуре управления закончилось доминирование скандинав, и их место в Балтийском море заняли курши и Сааремские эстонцы. Так в 1203 году епископ Альберт в королевстве Дании застал «язычников эстов с 16 кораблями: они незадолго до того сожгли церковь, людей перебили или взяли в плен, разорили стану, похитили колокола и церковное имущество, как и вообще привыкли поступать и эсты и куры язычники в королевствах Дании и Щвеции.»

Однако военные действия куршев неограничивались лишь разбойничеством и грабежами, они имели также элементы расширения территорий, политический характер и защиту своих интересов и их навязивание. К примеру в 1201 году «куры, услышав о прибытия епископа и возникновения города, отправили в город послов для заключения мира... Получив согласие христиан, они закрепили мир, по языческому обычаю, пролитием крови.»

Нападение куршев на Ригу в 1210 году и другие сражения показывает, что у них была создана также тактика наземных военных действий. Перед сражением разведчики получали информацию, знали строй и соблюдали военную дисциплину; для заманивания противника в ловушку и разваливания их рядов пользовались приёмами рассеивания и отступления. Прекращая отступление, курши организованно возвращались в сражение и старались обладеть превосходством над рассеивавшимся противником. Такая тактика была возможна благодаря как высоким личным, так и колективным умением маневрирования и эластичным руководством для использования благоприятной при сражении ситуации. Курши умели нападать на большие укрепления, предпочитая момент неожиданности, но и пользовались длительной осадой.

О значении лошадей в военной тактике куршев свидетельствеуют почвозапцы, узды распределители недоуздки и оковка. Особенность Курсы была большая популярность секири. Длина их рукоятки превышала 1 метр, и секири позволяли сражаться со всадниками и противниками в доспехах.

Эти данные позволяют сделать вывод, что насильственное вытеснение более малочисленного финно-угорского населения из стратегически значимого верховье реки Вента являлось исторической закономерностью.

Древняя гора

Венды некоторое время жили на Древней горе (Mons Antiquus) или Рижской горе (Mons Rige) на территории нынешней эспланады. Возле горы были песчаные дюны и лес, поэтому Ливонская рифмованная хроника и Ливонская хроника эту местность характеризует как песчаную возвышенность, а в XIV веку на горе находились бортья. Упомянутый холм очевидно, служил для местного населения укреплённым городищем. Так в 1198 году «собралась в боевой готовности масса ливов и устроила стоянку за рижской горой.» 1784/1785 году гору снесли, так как с него можно было просматривать и обстреливать город.

Хронология

• Преследованные куршами, в начале XI века кратковременно переселяются в Ригу, а потом оседают в Цесис, где строют городище Wendorum castrum.

Рыцари Ливонского ордена.

• В 1206 году после крещения ливских земель добровольно принимают католичество и становятся подданными Ливонского епископства. После раздела ливских территорий орден Меченосцев получает правый берег Гауй, где живут и венды. В том же году в городище вендов заселяется гарнизон меченосцев, которых руководил Бертольд (Bertholdus de Wenden).
• 31 января 1208 года, преувеличивая успехи католической миссии, папа римский Иннокентий III сообщает прелатам Германии, что католическую веру приняли все ливы, идумийцы и венды, а также половина латгалов («totam omni Livonian, Idumeos et Wendos cum media pene parte Lettorum»).
• Осенью 1208 года в вендском городище латгальский князь Таливалдис, старейшины Варидотис и Русиньш и Цесиский рыцарь Бертольд заключают направленный против эстонцев договор. Бертольд в то время в Цесис выполнял объязанности заместиля орденского магистра. Поэтому немцы это городище, которое позже служило резиденцией магистра, прозвали Bertholdsburg, а русские из Новгорода и Пскова — Пертуев городъ.
• Зимой 1209/1210 года венды совместно с магистром Бертольдом и латгальским правителем Русиньшсом отправляются в военный поход против Эстонии: «После этого, по истечении срока перемирия, заключённого с жителями Унгавнии, Бертольд, магистр рыцарства в Вендене, призвав Руссина с эго лэттами, а также и других лэтов из Аутинэ, вместе со своими вендами, пошёл в Унгавнию».
• 1210 году большое войско эстонцев окружает деревъянное городище, где меченосцы в то время жили с вендами: «Эсты бились с Бертольдом, его братьями и вендами три дня у старого замка, где ещё жили братья и венды… Эсты собрали большие костры и подожгли огонь, чтобы сжечь замок. Притащив из лесу большие деревья с корнями, сложили из них нечто вроде осадной башни, подперли и укрепили другими бревнами и причинили великий вред бывшим в замке, так как внизу шёл бой, а сверху грозили огонь и дым.» Услышав о приближении большого отряда ливов и латгалов, эстонцы отступают. Союзники из преследуют, но в бою с эстами терпят поражение.

Внешний вид реконструированного городища.

• В 1213/14 году напротив вендского городища крестоносцы строят каменный Венденский замок, образовывая узкий коридор между двумя укреплениями. Венды пользовались также типично ливскими шилообразными или иглообразными наконечниками стрел. Таких наконечников изготавливали специально для борьбы с противниками, которые были одеты в кольчатых доспехах.
• В 1218 году русские под предводительством Новгородского князя Всеволода Мстиславича «осадили замок вендов и целый день бились с вендами.» Вендам с соседнего замка пришли на помощь "стрелки братьев-рыцарей, " которые «выйдя из своего замка, перешли к вендам и много русских перебили и ещё больше ранили.» На следующий день «король новгородский, видя, что замка вендов он взять не может, хотя это самый маленький замок в Ливонии, заговорил о мире с братьями-рыцарями, но те, не желая и слыщать о таком мире, выстрелами из балист заставили русских отступить.» и те «поспешно ушли из страны». Согласно Новгородской первой летописи «князъ Всеволодъ съ новгородьци къ Пертуеву и устретоша стороже Нъмьци, Литва, Либь, и бишася || и пособи богъ новгородьцемъ, идоша подъ городъ и стояша 2 недъли, не взяша города и придоша сторови».
• В 1221 году в Ливонии вновь вторглись русские, более чем «двенадцать тысяч, собравшихся и из Новгорода и из других городов Руссии.» У ворот Вендена «их встретили братья-рыцари со своими вендами, но не будучи в силах противостоять массе врагов, сожгли дома и отступили в замок.»
• Летом 1225 года папский посол Вильгельм моденский (Willhelm von Modena) путешествуя по Ливонии, отправился в Венден и был принят «братьями-рыцарями, жившими там тевтонами, и нашел величайшее множество вендов и лэтов». Это последний раз, когда летописец Генрих упоминает вендов.

Слияние вендов с латгалами показывет раскопки могильника от XIII-XIV века Упланты (Āraišu Uplanti). Оно расположено 6 км к югу от Цесис, и там хоронили Арайшских латгалов. Однако этнически усопшие небыли однородны. Некоторые из захоронений принадлежали Курским финно-уграм. В одной из могил был похоронен мужщина венд, малолетний мальчик и латгальская женщина. Очевидно это было семейное погребение, в котором её члены по неизвестным нам причинам захоронены вместе.

Флаг

В Ливонской римфованной хронике (с 9219 строчки) описаны события 1279 года, когда союзники Немецкого ордена — дружина Цесиских латгалов, — собираются под своим флагом против земгалов Намейсиса. Само происхождение флага тесно связано с историей католической Европы и Ливонии. Это не «национальное изобретение» или результат случайного совпадения. Флаг древних жителей Цесиса тоже показывает, что современная Латвия — в Европейском смысле — является наследницей Ливонии, а не некой мистической «Древней Латвии». Нередко из за названия Венден, от куда прибыли ополченцы, данный флаг приписывает к вендам. Несомненно, это была национальная дружина, однако летописец два раза подчёркивает, что это флаг лэттов, то есть латгалов.

Цесис во второй половине XIII века глазами художника А. Крука.

Livländische reimchronik (оригинал) Von Wenden was zû Rîge komen zûr lantwer, als ich hân vernomen, ein brûder und wol hundert man: den wart daz, mêre kunt getân. die quâmen hovelîchen dar mit einer banier rôtgevar, daz, was mit wîz,e durch gesniten hûte nâch wendischen siten Wenden ist ein burch genant, von den die banner wart bekant, und ist in Letten lant gelegen, dâ die vrowen rîtens pflegen nâch den siten, als die man. vor wâr ich ûch daz, sagen kan die banier der Letten ist.

Ливонская римфованная хроника Из Вендена в Ригу явился некий брат и привёл сто ополченцев с собой, чтобы они помогли разбить земгалов. Услышав это, пришли торжественно ("hovelîchen") они с красным флагом, посреди которого белая полоса была. Его впервые видели у Вендена, значит, оттуда он пришёл и стал развеваться над землёй лэттов, где женщины храбро скачут на лошадях и в работе не уступают мужщинам. В самом деле могу это вам сказать, что и делаю в данный момент, это истинно флаг лэттов.

Цесисские ливы в средние века

Крестовые войны XIII веке повлияли на прежнее развитие хозяйства, создали новую ситуацию в международных отношениях и радикально перестроило политическое устройство. В договоре 1267 года с Ливонским орденом курши согласились подчиняться уже ранее принятым ливским правам. В Видземе они были в силе до начала XVII века. Согласно им жители (Burrecht на нижнесаксонском языке) сохраняли личную свободу, ливу принадлежало хозяйство вместе с землёй, скотом, бортьами, он имел право заниматься торговлей и право на наследственность. Каждое хозяйство платила пошлину.

Несуществует достоверных источников, которые бы свидетельствовали об место нахождении вендских и латгальских поселений в окрестностях Цесиса в XI—XII веке. В вопросе об местожительстве Цесисских ливов в окресностьях города занимались несколько авторов. Они основывались на сведенья, написанные в основном XVII—XVIII столетии, картографии и других данных. Сравнивая размещение домов в карте шведской ревизии 1683 года с естественными границами, показанные в топографических картах Цесиского округа, можно сдедать вывод, что территория Цесисского края в древнем варианте совпадает с границами Ливской и Авотинской волости XVII века. В этом варианте Цесисский край с запада и севера огораждала Гауя, с севера-востока и востока — ручей Равинью и река Вайве, а с юга — лесистая и болотистая полоса. Часть этих земель в XVIII веке включили в состав Приекульской волости.

Особый интерес вызывает хутора, которые находятся между ручьём Равинью, реками Вайве, Рауна и Гауя. Имеющийся там дома указаны как ливские. Предполагается, что здесь находились поля, которых меченосцы отняли Аутинским (Авотинским) латгалам и отдали вендам, тем самым вызвав Аутинское восстание. После подавления восстания латгалам вернули им ранее отнятые бортьи, а за поля они получили компенсацию. Меченосцы начали создавать постоянные конвентные хозяйства для содержания поместьев, из за чего Аутинским латгалам были отняты поля, луга и скот. Возможно, в Цесис в этом некоторую роль играли венды, — Цесиские ливы, именем которых назвали волость и во владении которых перешли Аутинским латгалам отнятые поля.

Уже с конца XIII века вендам в Цесисcкой церкви принадлежала ливская скамейка, фонарь и колокол, который был отлит из ливских денег. В ливском колоколе были выгравированы не только названия домов, но и карта ливских земель. Пробст Бауманис в 1767 году указал список из 41 хутора, имена которых были отлиты в ливском колоколе. Древний ливский род, который в течении нескольких столетий писал фамильное древо, жил в хуторе «Liberti» Вайвской волости, — ныне единственной волостной единицы Цесисского края.

Руководитель по строительству крестьянского происхождения Марцис Сарумс (1799—1859) считал себя последним Цесисским ливом. Он родился в Ливской волости, руководил строительством и перестройкой многих церквей и поместьий и создал свою строительную школу. Раз немецкий помещник его похвалил как самого прилежного латыша, на что Сарумс ответил: «Я не латыш, а последний лив Цесисского края.» Для учеников он брал лишь порядочных латышских юношей, приготавливая способных помощников. В последний путь народе глубоко уважаемого Марциса Сарумса провожало 78 крестьянских лошадиных повозок.

Верование и культ

До христианская эпоха и XIII век

Модель мира у латвийских финно-угров создавался на основе мирового моделя финно-угорских народов. Одновременно у ливов были тесные контакты с индоевропейскими народами — балтами, скандинавами и славянами. С XII века археологические материалы указывет и христианские элементы. Отбрасывая более позднее наслоение, раскрывается тот духовный мир ливов, каков он был то прихода католических миссионеров и крестоносцев. Это был суровый мир, в котором божья благосклонность приобреталась с помощью жертв, а отступничество от веры предков каралось смертью. Одновременно это был конкретными принципами упорядочный мир. Считается что никакого Олимпа богов несуществовала. Неимеется достоверные сведения, что у древних ливов были персонифицированные боги со своими именами.

Так как у латвийских финно-угров существовали довольно различные традиции погребения, можно предположить, что небыла единия мировоззренческая система. На обшей основе созданный модель мира включал также локальные особенности. Очевидно древние элементы ливской религии следует искать в древнейших религиозных слоях финно-угров.

В финской мифологии небесный дух, который в множественном числе часто обозначалал разных духов, был Юмала (ливском jumāl, эстонском jumal, карельском и финском jumala). После введения христианства народы балтийских финнов так начали называть Библейского Бога.

Согласно сведеньям Адама Бременского, христианская миссия датчан достигла Курсу в XI столетии, где была создана церковь. Пока неудалось выяснить, где датчане построили свою церковь, которая скорее всего была деревьянной. Можно предположить, что она находилась в Северной Курсе. Это подтверждает то, что начиная с XI-XII века курские финно-угры с кремации умерших переходят к погребениям, а во всей остальной Курсе у куршев сохраняется кремация.

Если бы крестоносцы ненавязали христианство насильно, она среди ливского населения, как Курского, так и Видземского распространилась Скандинавским путём — феодальная знать её бы приняла из за политических мотивов, а народ постепенно последовал его примеру.

К концу XII века восточные берега Балтийского моря оставались последним нехристианизированным уголком Европы. Мифология и мировоззрение Курских вендов была схожая не только с эстонской, но и куршской и прусской. Вместо храмов были святые леса, рощи, холмы, поля, реки, ручьи. В 1193 году папа Целестин III против прибалтийских язычников объявил крестовый поход.

После того, как в Риге в сражении с ливами 24 июля 1198 года был убит второй епископ Ливонии Бертольд Шульте, в булле от 5 октября 1199 года папа Иннокентий III призывал на новый крестовый поход против Ливонии и живущих там варваров, которые поклоняются «неразумным животным, лиственным деревьям, прозрачным водяным источникам, зелёной траве и нечистым духам.»

В археологических раскопках в вендском городище Риекстукалнс северозападном угле от очага в яме под глиненым слоем нашли три швейных позвонка животного и три небольших камня, чуть дальше — два железных ножа. В передней части ямы два узких лентообразных браслета из бронзы. Данные находки являлись магическим пожертвованием зданию. Подобные дохристианские подношения найдены и в других местах на территории Латвии как в захоронениях, так и в разных постройках — под очагами, в печах и. т. д. Например под углом сруба ливского рыбака в Риге было положены три поплавка, в одном из которых хозяин вырезал знак своего дома — крышку, над которой крестик. Ливские традиции, которые зафиксированы в более поздние времена, дают ответ, как возникли подобные дары: домашний сторож (jel sorg), домашний дух (kuod jeng, kuod garā) и хуторский дух (kōrand jeng) благосклонен к людям и несёт им счастье. Домашнему духу несут дань. И уже при начале строительства дома, приношения ложат под его фундаментом.

Жители Ливонии изготавливали образы своих божеств или носили их образ, согласно своим представлениям воспринимая его как самого бога. Подобного придерживались как языческие, так и крещёные народы. Об этом пишит и летопись: «Ушедшие [крестоносцы] вырезали на ветви одного дерева подобие человеческой головы, а ливы сочли его за саксонского бога и, думая, что этим наводиться и мор, наварили по обычаю меду, пили вместе и, посоветовавшись, сняли голову с дерева, связали плот из бревен, положили на него голову будто бы саксонского бога и вместе с верой христианской отправили за море, вслед уходявшим в Готландию.» В древейшем известном поселении Курских финно-угров (ок. 2000 г. до н. э.) Сарнате (в Ужавской волости Вентспилсского края) найдены разные деревьянные фигурки. Благодоря болотистой почве, древесина и изделия из древесины там естественно законсервировались. Среди фигурок найдена уникальная деревьянная скульптура ростом 1,68 м, которую некоторые ученые считают старейшим известным идолом на территории Латвии.

В раскопках 1986-1989 годов на плошади Рижского Домского собора установили, что здесь в XII веке находился могильник. На территории за пределами могильника обнаружили места костров, ямки для ритуальных пожертвований и зарытые в землю концы столбов от дуба — более крупный и к западу в одном ряду пятеро по меньше. Согласно радиокарбонной датировке, древесину для столбов рубили около 1100.±40 года. Так как в Риге до XII века для строительства зданий дуб никогда не использовали, можно предположить, что верхняя часть столба служила как идол для божества. Рядом с идолом на концы столбов можно было положить разные пожертвования.

К северу от Турайды с XII века распологалось поселение Вендекула (с ливского "посёлок вендов"). Рядом находился могильник Путельи (Pūteļi), состоявший из выше ста курганных могильников, в старину называвшийся горки Кальму (кālma на ливском могила). К сожалению, во время варварских "археологических" раскопок с участием роты солдат в 1896 году курганы были разграблены и позже целенаправленно выравнены для земледелия, а артефакты вывезены в Мюнхен и со временем утерены. Тем не менее в течении следующих десятилетий обнаруживались несколько артефактов, и в 1975 году в пакоте нашлась корольковая цепочка стилизованного ажурного конька с бронзы, к которому каждой ноге был подвешен более мелкий конёк. Такие украшения отражает ливскую мифологию, в которой лошадь играла роль вершителя и возница судеб. Во время археологических обследований в 2010 году была найдена лишь подковообразная фибула XII века.

Конь судьбы, художник Артурс Бауманис.

В 1186 году Турайдские ливы хотели принести в жертву миссионера Теодориха, потому что из за обильных дождей погиб урожай, и устроили испытание конём. Воля богов о жертвоприношении узнавалась гаданием. Согласно летописи «[ливы] кладут копьё, конь ступает (через него) и волею божьей ставит раньше ногу, почитаемую ногой жизни.. Кудесник говорит, что на спине коня сидит христианский бог и направляет ногу коня, а потому нужно обтереть спину коня, ятобы сбросить бога. Когда это было сделано, а конь опять, как и в первый раз, ступил раньше ногою жизни, брату Теодориху жизнь сохранили.» О том, что в ливской религии лошадь имела большое значение, свидетельствует множество подвесков-коньков в ливских могильниках XI-XIV века. Гадание с лошадью и копьём к этому периоду времени описывает также Саксон Грамматик. Согласно латышским верованиям, у лошади присущий ум позволяет ему заглянуть в будущее, видеть то, что не видно человеку. Например, если начиная поездку лошадь первую поднимает правую ногу, поездка будет успешной.

В 1205 засевшие в лесу ливы убили семнадцать Икшкильских крестоносцев, которые отправились собирать дань, «а некоторые из этого числа принесены были в жертву языческим богам и погибли в ужасных мучениях».

Во время Аутинского восстания в 1212 году ливы «воздали честь своим богам по древнему обычаю, убивая животных; приносили им в жертву собак и козлов и бросали затем из замка, издеваясь над христианами, в лицо епископу и всему войску.» В захоронениях Гауйских ливов XI-XIII века возле ног в виде жертвенника обычно ложили собаку (LA 1974, 201). Также в ливских поселениях, например в Саласпилской Мартиньсале (Salaspils Mārtiņsala) констатировано довольно много собачих костей (4,5 % от всех костей животных), что обяъснимо лишь жертвоприношениями этих животных. Кости козлов найдены реже чем, например в Эстонии (LA 1974, 250). Рога козлов как пожертвование констатированы в зданиях, например в Риге в XIII веке (Caune 1979, 22). Чёрных козлов жертвовали в Латвии ещё в начале XVII века.

Согласно земледельческому мировоззрению, ливам как и балтам с астрономических точков отчёта самые важные были летнее и зимнее солнцестояние. На это указывает и то, что оба эти названия сохранили старие дохристианские имена (Suižpivād — Летнее солнцестояние, Taļžpivād (Зимнее солнцестояние) — Рождество).

Время христианизации

После крещения в XIII веке для автохтонного население Ливонии церковь долгое время неоказывало существенного влияния на их мировозрение. Про жителей Ливской волости,— потомков вендов — можно судить в контексте с ситуацией во всей Ливонии, а позже в Видземе. Ливы ложили в могилах оружие ещё в XIV, а украшения — каури, стеклянные бусы, украшения из подвесок — в XV веке, что свидетельствует об слабом влиянии христианства и сравнительной духовной свободой. Рядом с Ливским посёлком расположен старый посёлок Криви (Krīvi), название которого происходит от криве,— высшего жреца у балтов (латышск. krīvs, лит. krivis, прусском krivo krivaitis).

В латгальском могильнике первой половины XIII-XIV века Упланты покоиться и венды. Расположен в Арайши, где граничил с Ливской волостью. Там соблюдалась христианская традиция хоронить в дощатых гробах головой в сторону запада. Однако паралельно продолжалось практикование языческих традиций,— кремация или запровождение усопших богатым инвентарём. Так, например ожерелье 21-35 летней женщины состояло из 430 ракушек каури, что наибольшое количество ракушек для подобного рода украшений в Прибалтике.

В 1550 году Себастиан Мюнстер пишит, что народ Ливонии «поклоняется солнцу, луне, звёздам, деревъям и птицам. У них христианское имя, но они ничего не могут сказать про Христа.»

Обширное исследования в работе «Historia Lettica» в 1649 году оставил Пауль Эйнхорн. Он подробно описал дайны, которые назвал божьими песнями (hymnos Deorum) и религиозные представления коренного населения и жаловался, что они «как были, так и остались упорными язычниками».

Схожая ситуация сохраняется и в первой половине XVIII столетии. Август Вильгельм Хупель про жителей в Видземи 1777 году пишит: «Я непонимаю как это возможно, что из тысачи и двух трудно найти, которые хоть что-нибудь в христианской вере понимали» (Topographische Nachrichten von Lief- und Ehstland). Лютеранский священник и литерат эпохи Просвещения Йохан Георг Ейзен (Johann Georg Eisen von Schwarzenberg) озабоченно говорит: «Им [латышам] можно проповедовать что угодно, они остаются при своём без какого-либо влияния» (Johann Georg Eisen. Das Christenthum nach der gesunden Vernunft und der Bibel. Riga: Hartknock, 1777).

В 1738 в Видземе среди крестьян начало распростронятся гернгутерское движение, которое особо сильное влияние получило после 1790 года. Благодаря школам, церковными запретам и наказаниям, газетам на латышском языке Latweeschu Awises"', которые с 1822 года издавались с главной целью «чтобы мы сами от суеверий и плохого отказались», в XIX веке языческие культы исчезали. Так например в указании от 26 октября 1814 года в Раунском приходе (недалеко от Цесис) сказано: «Если где либо соблюдают языческие обряды и суеверные пожертвования, священникам деревья следует срубить и сжечь, камни разбить и раскидать, а потом землю распохать».

Количество

Невозможно получить полное представление об количестве вендов в Цесис XI/XII столетии. Число их не могло быть высоким, так как общее количество живущих в Северной Курсе и Видземе ливов было лишь около 20 000. К тому же венды имели потери как перед, так и во время переселения и в период крестовых войн в XIII веке. Генрих указывает, что после изгнания из Древней горы «венды бежали к лэттам» и «жили там вместе с ними». Это значит, что в раннее среднивековье XI/XII веке в Цесиском краю жило этнически смешанное население.

Вендская переправа

5 февраля 1350 года рижский архиепископ Фромхольд Фюнфгаузен издаёт книгу феода, в которой помимо других владений упоминается «вендская переправа». Очевидно, это была переправа, позже известная под названиями как переправа Ленчу, Пиелекша или Виндулью. Это имя ещё сохранилось в названии близлежащего хутера «Виндульи».

Файл:Livi village.jpg

Ливская начальная школа «Birztaliņa» (Дубравушка) в посёлке Ливы в Драбешской волости; название посёлка продолжает хранить память о древней Ливской волости.

Берега Гауй были выгодными для торговли. Возможно, венды, хотя бы частично, контролировали Гауйские переправы в окрестностях Цесиса. Довольно смело можно утверждать, что Цесис являлся древним торговым перекрёстком. В первую очередь это была дорога Рига-Псков, существовавшая с незапамятных времён. Недалеко от Цесис она расветлялась, содзавая боковую дорогу в сторону Рауны. Ещё один важный маршрут, условная конечная цель которого находилась в Цесис, была Селонская дорога. Она с Литвы шла через Селпилса в Кокнесе, а от туда в Цесис. Мостов небыло, поэтому переправиться через Гаую можно было с переправами или паромамы. Пором Силькью (Селёдок) ликвидировали в смене XIX/XX века связи с строительством Райскумского моста, а переправы Ленчу и Яньу существовали до 60-х годов XX столетия.

Вендское наследие

Память о вендах хранит немецкое название Цесиса Wenden, имена некоторых спорт клубов города и хора, Ливская площадь, улица Ливу, посёлок Ливы, и другие свидетельства края.

Литература

• Каспарс Клявиньшь. Цесис. Символ истории Латвии. Агентура самоуправления «Цесиский центр истории и культуры». 2012. Стр.63. Перев. Инна Лебедянцева. ISBN 978-9984-49-624-5
• Ванкина Л. «Торфяная стоянка Сарнате». — Рига. 1970
• Vasks A., Vaska B., Grāvere R. "Latvijas aizvēsture: 8500 g. pr. Kr. — 1200. g. pēc Kr. — Rīga. 1997.
• Bērziņš V. Senie mednieki un zvejnieki Užavā un Sārnatē. // Līvlist Āigastrōntõz. Lībiešu gadagrāmata 2004. (Ливский ежегодник)
• Bērziņš, V. Sārnate:Living by a coastal lake during the East Baltic Neolithic. Oulu: Oulun yliopisto. 2008. ISBN 978-951-42-8941-5
• Senā Latvija. Agris Liepiņš. Apgāds Zvaigzne ABC. ISBN 978-9934-0-0156-7
• Āraišu arheoloģiskais muzejparks. Jānis Apals. Latvijas Nacionālais Vēstures muzejs. 2008. ISBN 978-9984-747-18-2
• Regina in castro Wenda. LU Latvijas vēstures institūta apgāds. 2011. ISBN 978-9984-824-24-6
• Arheoloģija un etnogrāfija. XXVI. Vendu jautājums Latvijas aizvēsturē. Zinātne. 2012. ISBN 978-9984-879-40-6
• Lībieši. Vēsture, valoda un kultūra. Renāte Blumberga, Tapio Mekeleinens, Karls Pajusalu. Līvõ kultūr sidām. Rīga. 2013. ISBN 978-9984-49-730-3 95-130 стр.