Дело Верещагина и Мешкова

Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Это старая версия этой страницы, сохранённая Сергей Соковнин (обсуждение | вклад) в 18:30, 17 июня 2012 (отмена правки 45383755 участника 95.153.189.32 (обс)). Она может серьёзно отличаться от текущей версии.
Перейти к навигации Перейти к поиску

Дело Верещагина и Мешкова — судебный процесс во время Отечественной войны 1812 года над сыном купца второй гильдии Верещагиным Михаилом Николаевичем, професионалным переводчиком, знавшим три иностранных языка и губернским секретарем Мешковым Петром Алексеевичем. Состав преступления заключался в том, что Верещагин перевёл речи императора Наполеона к князьям Рейнского Союза и к королю Прусскому в Дрезден из иностранных газет ("Journal de departament des bouhes de l"Elibe oder Staas-und-Gelehne-Zeitung des Hamburger unpartheischen Correspondenten"), не пропущенных цензурой к распространению на территории Российской империи, а его подельник - переписал эти переводы. Скоропалителительный характер расследования, несоответствие установленной меры вины подозреваемого Верещагина жесточайшей мере наказания этого преступления от имени государства, наложенной единолично графом Ростопчиным, - всё это вызывало споры и осуждения не только лично императором России Александром 1-м, но и историков на протяжении всего 19 столетия. Юридически данная коллизия в судебной практике Российской империи разрешена не была и официального осуждения (то есть юридической реабилитации Верещагина) не производилось. Советская юриспруденция данный факт из-за идеологических причин также не рассматривала.

Суть дела (по источникам 19 века и воспоминаниям Ростопчина)

В самом начале войны граф Ростопчин был уведомлен о прокламации Наполеона, которая ходила по рукам в Москве и была написана по-русски. Через сутки по подозрению в распространиии был арестован сын купца Верещагина. Первоначально, арестованный утверждал, что перевел документ из одной польской газеты, а сам не знал польского языка. Граф Ростопчин приказал отвести его, при сопровождении одного из полицмейстеров, в почтовую контору, чтобы видеть, какое впечатление произведено будет там появлением этого молодого человека. К великому удивлению полицеймейстера, г. Ключарев увел юношу в свой кабинет и, выйдя оттуда через четверть часа, весьма расхваливал его, признавая за ним большую легкость в письменном изложении, в доказательство сего, просил полицеймейстера передать Ростопчину исписанную бумагу, уверяя, что это сочинение, импровизированное Верещагиным на заданную им, Ключаревым, тему. Тема эта была: торжество России. Когда полиция отправилась в дом Верещагина-отца, чтобы забрать бумаги сына, то последний при выходе оттуда приблизился к своей мачехе и сказал ей что-то на ухо. Женщина эта, допрошенная обер-полицмейстером, объявила, что молодой Верещагин сказал ей, чтобы она на его счет не беспокоилась, так как г. Ключарев берет его под свое покровительство. По прошествии некоторого времени Ростопчину принесли несколько листков, которые были рассылаемы по почте во все города, находящиеся на большой дороге. Стиль их изложения вовсе не соответствовала видам правительства. Ополчение называлось в них насильственною рекрутчиною; Москва выставлялась унылою и впавшею в отчаяние; говорилось, что сопротивляться неприятелю есть безрассудство, потому что при гениальности Наполеона и при силах, какие он вел за собою, нужно Божественное чудо для того, чтобы восторжествовать над ним, а что всякие человеческие попытки будут бесполезны.

Граф Ростопчин спустился на двор, чтобы сеть на лошадь, и нашел там с десяток людей, уезжавших с ним. Улица перед его домом была полна людьми простого звания, желавших присутствовать при его отъезде. Bсе они при его появлении обнажили головы. Он приказал вывести из тюрьмы и привести ко мне купеческого сына Верещагина, автора наполеоновских прокламаций, и еще одного французского фехтовального учителя, по фамилии Мутона, который за свои революционные речи был предан суду и уже более трех недель тому назад приговорен уголовною палатою к телесному наказанию и к ссылке в Сибирь; но Ростопчин отсрочил исполнение этого приговора. Оба они содержались в тюрьме для неисправных должников, и их забыли отправить с 730-ю преступниками, как Московской губернии, так и всех тех, которые были заняты неприятелем. Преступники эти, которыми наполняли главную московскую тюрьму, ушли три дня тому назад под конвоем одного баталиона гарнизонного полка и направились к Нижнему Новгороду. Человек двадцать заключенных за долги в особой тюрьме были по моему приказанию объявлены свободными, и им растворили двери; кредиторов их в городе не было, и обстоятельства не благоприятствовали уплате долгов. Как же был граф Ростопчин был удивлен, когда впервые узнал, что эти должники превратились — в одном из наполеоновских бюллетеней — в легион из пятисот человек, исполнивших мой план сожжения Москвы.

Приказав привести к нему Верещагина и Мутона и обратившись к первому из них, он стал укорять его за преступление, тем более гнусное, что он один из всего московского населения захотел предать свое отечество; Ростопчин объявил ему, что он приговорен сенатом к смертной казни и должен понести ее, — и приказал двум унтер-офицерам своего конвоя рубить его саблями. Он упал, не произнеся ни одного слова.

Тогда, обратившись к Мутону, который, ожидая той же участи, читал молитвы, я сказал ему: «Дарую вам жизнь; ступайте к своим и скажите им, что негодяй, которого я только что наказал, был единственным русским, изменившим своему отечеству». Я провел его к воротам и подал знак народу, чтобы пропустили его. Толпа раздвинулась, и Мутон пустился опрометью бежать, не обращая на себя ничьего внимания, — хотя заметить его было бы можно: он бежал в поношенном своем сюртучишке, испачканном белою краскою, простоволосый и с молитвенником в руках.

Граф сел на лошадь и выехал со двора и с улицы, на которой стоял его дом. Он не оглядывался, чтобы не смущаться тем, что прошло. Глаза закрывались, чтобы не видеть ужасной действительности, и приходилось отступать назад перед страшною будущностью.

Содержание речи и писем

Венценосные друзья Франции ! Дела в Европе взяли другой оборот: повелеваю как глава Рейнского Союза, для пользы общей, удвоить свои ополчения, приведи их в готовность пожинать лавры под моим начальством на поле чести. Вам обьявляю мои намерения : желаю восстановления Польши, хочу исторгнуть ее из неполитического бытия на степень могущественного Королевства: хочу наказать варваров, презирающих мою дружбу. Уже берега Вислы и Прегеля покрыты орлами Франции. Мои народы, мои союзники, мои друзья думают со мною одинаково; я хочу и поражу древних тиранов Европы. Вы знаете я держал своё слово, и теперь говорю : прежде шести месяцев две северные столицы Европы будут видеть в стенах своих победителей света.

Второе письмо было адресовано Королю Прусскому:

Ваше Величество! Краткость времени не позволяла мне известить вас о последовавшем занятии Ваших областей. Я для соблюдения порядка, определил в них моего принца. Будьте уверены, Ваше Величество, в моих к Вам искренних чувствованиях дружбы. Очень радуюсь, что Вы как Курфирст Бранденбургский, заглаживаете недостоqный Ваш союз с потомками Чингисхана желанием присоединиться к огромной массе Рейнской Монархии. Обо всем мой Статс-Секретарь пространно объявить вам мою волю и желание, которое, надеюсь, вы вещим рвением исполните. Дела моих ополчении зовут меня теперь в мои воинский стан.

После того как эти сочинения были обнаружены полицией в списках у некоторых жителей Москвы, по указанию Военного Губернатора, управляющего гражданской частью в Москве и ее Губернии, генерала от инфантерии и обер-камергера графа Ростопчина, были приняты меры по отысканию автора этих сочинений. После задержания Верещагина граф приказал произвести расследование. После проведенного расследования был задержан сын купца Верещагин.


Следствие

26 июня Егор Александрович Дурасов, провёл первый допрос. Выяснилось, что в деле замешан почт-директор Фёдор Петрович Ключарёв (из обер-офицерских детей, начал службу копиистом в конторе Берг-коллегии, с 1801 года-московский почт-директор, действительный статский советник, масон, дружил с профессором Московского университета И. Г. Шварцем и с Н. И. Новиковым. С 1781 г. — Мастер стула в ложе «Святого Моисея», с 1782 г.- один из пяти членов директории восьмой провинции (то есть России). Был близок с М. М. Сперанским, общался с Н. М. Карамзиным и И. И. Дмитриевым, дружил с А. Б. Болотовым). На допросе у Дурасова Верещагин письменно показывал, что он, шедши с Лубянки на Кузнецкий мост против французских лавок, поднял печатный лист, или газету на немецком языке и перевел этот текст на русский.

По версии следствия 17 июня 1812 года Верещагин в своём доме у себя в комнате после обеда, взяв четверть листа бумаги, письменно на память воспроизвёл речь Наполеона и письмо к королю Прусскому в Дрезден. В тот же день Верещагин прочитал тексты своей мачехе, сказав ей при этом: "Вот что пишет злодей француз". В ответ она выразила своё негодование. На другой день утром отец Верещагина прислал к нему девушку Дарью, чтобы получить через неё эти сочинения.

За обедом, на вопрос отца, откуда у него эта речь, Верещагин ответил, что получил её от сына почт-директора Ключарева. Позже от этого утверждения подследственный отказался, доказывая своё авторство этим документам. Вечером, когда отец Верещагина ушел по своим делам, Михаил взял листки и отправился в город в кофейную, служившего своего родом салоном для встреч, находившейся в доме Плотникова и содержал, которую турок с русским именем Федор Андреев. Встретив там отставного губернского секретаря Мешкова, Верещагин ознакомил его с текстами, сказав при этом, что они переведены из гамбургских газет, которые ему довелось прочитать на почтамте от сына почт-директора Ключарева. На просьбу Мешкова дать переписать ему этот текст, Верещагин ответил отрицательно, аргументируя тем, что кофейня - не место для переписывания. После этого они отправились на съёмную квартиру губернского секретаря Мешкова. Верещагин отдал речи Мешкову, который тут же их переписал. После ухода Верещагина, на квартиру пришёл хозяин дома - Савва Васильевич Смирнов, который, в свою очередь переписал речи Наполеона для себя.

Из показании Мешкова: "Встретившись в кофейной с Верещагиным, он спросил Мешкова, не слышал ли он о каких-либо новостях, на что Мешков ответил отрицательно, тогда Верещагин вынул из бокового кармана своего фрака какую-то бумагу, неизвестно кем, написанную на полулисте синей бумаги. Мешков хотел прочесть бумагу, но Верещагин сам стал зачитывать её. Уже на квартире Мешкова, на его вопрос откуда взята эта речь, Верещагин ответил, что перевел её из гамбурских газет, полученных от сына почт-директора почтамта".

Купец Николай Верещагин показывал, что когда он возвратился домой, то как обычно он вошел в свой кабинет, где жена его, Анна Алексеевна сказала, что их сын (приходившийся ей пасынком) читал ей при дочери Наталье записку, по его словам, выписанную из немецких газет".

28 июня Дурасов вместе с подследственным Верещагиным посетили московский почтамт, где последний имел беседу наедине с Ф. П. Ключарёвым, который 29 июня написал Ростопчину следующее:

…как оклеветан был тут сын мой, Императорского Московского университета студент, будто он знаком с преступником и давал ему гамбургские газеты, от публики удержанные, то по двум сим обстоятельствам не мог я не принять важного для меня учавствования и спокойно при г. полицмейстере опровергал и то и другое, основываясь на том, что сын мой далёк по воспитанию и нравам… от подобных знакомств. Также и потому, что ни в выданных, ни в прочих газетах ничего даже подобного не было…...Преступник сам испросил дозволения у г. полицмейстера говорить со мною и в две минуты признался, что он оклеветал моего сына и других. Тогда же призвал я г. полицмейстера, при коем Верещагин то же повторил и признался, что сам сочинил гнусную прокламацию… О ходатайстве просил он меня весьма нелепо, ибо мог ли я ему покровительствовать! Говорил же я с ним убедительно при полицмейстере, склоняя его к признанию во всём пред вашим сиятельством.

— Ключарёв-Ростопчину.29 июня 1812 года//Дубровин Н.Ф. Отечественная война в письмах современников. С.37. Цитируется по: В.Н. Земцов. Ук.соч. С.175"

После беседы Верещагина с Ключарёвым наедине, Ростопчин немедленно отстранил Дурасова от расследования, перепоручив его обер — полицмейстеру Петру Алексеевичу Ивашкину, а подследственный резко изменил свои показания, упорно утверждая, что он оговорил Михаила Ключарёва — сына почт — директора и является автором этих текстов. 28 июня Ростопчин лично допрашивал обвиняемого в своём доме на Лубянке. На следующий день Ивашкин произвёл в доме Верещагиных обыск, во время которого Михаил Верещагин, присутствовавший на процедуре обыска, шепнул свой мачехе Анне Алексеевне о том, чтобы они не боялись, так как Фёдор Петрович (то есть Ключарёв) вступится за него. Это обстоятельство усложнило положение Ключарёва и вдохновило Ростопчина(ещё задолго до 1812 года он составил знаменитую «Записку о мартинистах»[1] и представил её великой княгине Екатерине Павловне, что фактически обусловило его назначение на пост генерал-губернатора Москвы).

30 июня Ростопчин впервые письменно уведомил императора:

Вы увидите, государь, из моего донесения министру полиции, какого изверга откопал я здесь

— Кизивиттер А.А. Исторические силуэты. Ростов-на Дону, 1997 г. Цит по : Земцов В.Н. Ук.соч. С.175-176

После кратких сведений о Верещагине, которого по его мнению воспитали масоны и мартинисты, Ростопчин обратился к личности почт-директора

Образ действий Ключарёва во время розысков на почте, его беседа с преступником с глазу на глаз, данное ему обещание покровительствовать и пр. — всё это должно убедить вас государь, что мартинисты суть открытые враги ваши и что вам препятствовали обратить на них внимание. Дай Бог, чтобы здесь не произошло движения в народе; но наперёд говорю, что лицемеры-мартинисты обличаются и заявят себя злодеями

— Земцов В.Н. Ук. соч. там же

3 июля 1812 года «Московские ведомости» публикуют тексты письма Наполеона к прусскому королю и его речь к князьям Рейнского союза, сопроводив их информацией о «сочинителе»

Он есть сын московского второй гильдии купца Верещагина, воспитанный и развращённый трактирною беседою

— А.И. Попов. Москва в 1812 году. Цит. по В.Н. Земцов. Ук. соч. с.176

4 июля Ростопчин писал министру полиции Балашову:

По делу купца Верещагина ничего другого не открывается, как то, что он настоятельно утверждает быть сочинитель сообщённой от меня к вам бумаги. Отец его, гость, бывший за столом, и сам Верещагин объявляют, что Ф. П. Ключарёв обещал ему покровительство и что молодой Верещагин имел знакомство в почтамте

— Ростопчин-Балашову. 4 июля 1812 г.//Дубровин Н.Ф. Отечественная война в письмах современников. С.40-41. Цит. по: В.Н. Земцов. Ук. соч. с.176

4 июля Ростопчин, предполагая, что трое из московских сенаторов принадлежали к обществу мартинистов (И. В. Лопухин, П. С. Рунич, П. И. Голенищев-Кутузов), предложил императору пойти на нарушение существующего тогда закона:

Этот Верещагин, сын купца 2-й гильдии и записан вместе с ним, поэтому изъят от телесных наказаний. Его дело не может долго продолжаться в судах; но оно должно поступить в Сенат и тогда затянется надолго. Между тем надо спешить произведением в исполнение приговора, в виду важности преступления, колебаний в народе и сомнений в обществе. Я осмелюсь предложить Вашему императорскому Величеству согласить правосудие с Вашею милостию: прислать мне указ, чтобы Верещагина повесить, возвесть на виселицу и потом сослать в Сибирь в каторжную работу. Я придам самый торжественный вид этой экзекуции и никто не будет знать о помиловании до тех пор, пока я не произнесу его

— Попов А.Н. Дело Верещагина в Сенате. С.4. Цит по: В.Н. Земцов. Ук. соч. С.177

6 июля в Комитете министров было заслушано дело Верещагина и Ростопчину было предложено:

…суд над Верещагиным….кончить во всех местах без очереди и, не приводя окончательного решения в исполнение, представили б оное к министру юстиции для доклада Его Императорсокму Величеству. Верещагина же содержать между тем под наикрепчайшим присмотром

— Н.И. Салтыков-Ростопчину. 6 июля 1812 г.//Дуброви Н.Ф. Ук. соч.С.46. Цит по:В.Н. Земцов. Ук.срч. с.177

В период своего недельного пребывания в Москве с 11 июля, Александр 1-й по свидетельству Ростопчина, от обсуждения темы по делу Верещагина уклонился.

15 июля общее присутствие московского магистрата совместно с надворным судом пришло к мнению сослать Верещагина на каторгу в Нерчинск, а секретаря Мешкова, лишив дворянства отослать в военную службу. 20 июля (подписано было 25 июля) это мнение было подтверждено определением 1-го департамента московской палаты уголовного суда, но с важной поправкой, что Верещагина следовало бы казнить смертью, но учитывая указ 1754 года наказать кнутом, но учитывая, что он купеческий сын — отослать на каторгу в Нерчинск. 23 июля Ростопчин в своём письме министру полиции Балашову, среди прочего отписал о слухах, появившехся в городе о тайной встрече министра полиции Балашова с московским почт-директором Ключарёвым.

Желая ужесточить приговор и привлечь к делу московсих мартинистов, Ростопчин 1 августа подаёт рапорт в 6-й департамент Сената, где он указал, что:

находит преступление Верещагина самоважное и в том случае, если бы он единственно перевёл Прокламацию и речь Наполеона; но как он есть сочинитель сей дерзкой бумаги, и писал её именем врага России…. то его следовало наказать кнутом и сослать в Нерчинск в работу

— ШереметьевскийП.В. Дело о Верещагине и Мешкове//ЧОИДР. Кн.4.1866. С.231-247. Цит по: В.Н. Земцов. Ук. соч. с.180

К рапорту Ростопчина было приложено «мнение главнокомандующего в Москве». В нём говорилось, что

Верещагин первоначально при допросе упорно стоял на том, что речь и письмо Наполеона он перевёл из немецкой газеты, сказывая сперва, что её поднял близ Кузнецкого моста, потом, что получил от сына Ключарёва, а наконец — от одного почтамтского чиновника в газетной, где будто её переводил. Поэтому, как говорилось далее, московский главнокомандующий, принимая в соображение вышеприведённое указание Верещагина, посылал его из своего дома с полицмейстером полковником Дурасовым в почтамт для отыскания там того, кто Верещагину, по словам его, дал газету. Далее Ростопчин изложил обстоятельства происшествия в почтамте, указав, что почт-директор был с Верещагиным в отдельной комнате довольно долго наедине, и что впоследствии, уже при обыске в доме Верещагина, подследственный сказал мачехе о том, что Ф. П. Ключарёв обещал за него заступиться

— В.Н. Земцов. Ук. соч. там же

В период июля-августа 1812 года Ростопчин начал кампанию по поиску паникёров, врагов Отечества. Обращаясь к Александру 1-му он проинформировал его о циркулировавших в Москве тогда слухах, будто гибель России является Божьим наказанием за кончину Павла 1-го. 6 августа Ростопчин писал Александру 1 — му:

Я не сомневаюсь, что сочинителей этой бессовестной молвы суть Лопухин, Ключарёв, Кутузов и Лубяновский

— В.Н. Земцов. Ук.соч. с.184

Александр-1-й оставил это обращение без ответа. В связи с появлениями новых текстов в Москве, около полуночи 10 августа Ростопчин вместе с Ивашкиным в сопровождении полицейских прибыл в почтамт, где были опечатаны все бумаги почт-директора, а сам он вместе с супругой был выслан в Воронежскую губернию. 19 августа 1812 г. Сенат дал своё определение по делу Верещагина: бить кнутом 25 раз и подвергнуть ссылке на каторгу в Нерчинск.

Итоги расследования

Акварель работы русского художника Алексея Кившенко: «Граф Ростопчин и купеческий сын Верещагин на дворе губернаторского дома в Москве». Иллюстрация к роману Льва Толстого «Война и Мир»

30 августа Ростопчин призывал в одной из своих "афишек" люд Москвы придти на "Три горы"(район нынешней улицы Трёхгорный Вал):

Москва наша мать. Она вас поила, кормила и богатила. Я вас призываю именем Божией матери на защиту храмов господних, Москвы, земли Русской. Вооружитесь, кто чем может, и конные, и пешие; возьмите только на три дни хлеба; идите со крестом: возьмите хоругви из церквей и с сим знамением собирайтесь тотчас на Трёх горах; я буду с вами, и вместе истребим злодея. Слава в вышних, кто не отстанет! Вечная память, кто жертвой ляжет! Горе на страшном суде, кто отговариваться станет! Граф Ростопчин. 30 августа

— В.Н. Земцов. Ук. соч.Стр 191

. 31 августа граф Ростопчин в объявленное время на "Трёх горах" так и не появился. Около 10 часов утра 2 сентября 1812 года граф Ростопчин уже готов был покинуть город, но ему было доложено о скоплении во дворе его дворца на Лубянке (ныне ул. Б. Лубянка, 14) множество людей, тшетно прождавших своего главнокомандующего накануне в течение всего дня 31 августа на "Трёх горах"и возмущённых фактом оставления властями столицы.

Ростопчин дал указание своим ординарцам драгунам офицеру А.Г. Гаврилову и вахмистру П. Бурдаеву доставить Верещагина и арестованного француза - учителя фехтования Мутона во дворец. Выбежав на балкон 2-го этажа, Ростопчин прокричал:

Подождите, братцы: мне надобно ещё управиться с изменником!

— В.Н. Земцов. Ук. соч.Стр 188

Выйдя на крыльцо, Ростопчин спустился во двор. Двое драгун сопровождали Верещагина и француза Мутона. Ростопчин схватил Верещагина за руку и закричал народу:

«Вот изменник! От него погибает Москва». Несчастный Верещагин успел сказать: «Грех Вашему сиятельству будет», как Растопчин махнул рукой и закричал: «Руби»"

— В.Н. Земцов. Ук. соч. С.189

Гаврилов первый нанёс удар Верещагину по лицу, вслед за ним ударил Бурдаев. Ростопчин сразу обратился к Мутону:

Дарую вам жизнь, ступайте к своим и скажите им, что негодяй, которого я только что наказал, был единственным русским, изменившим своему Отечеству.

— В.Н. Земцов. Ук. соч.Стр 189

. По знаку главнокомандующего толпа расступилась, и Мутон бросился бежать. Ростопчин со свитой вернулся в дом и немедленно, через задний двор сев в дрожки покинул Москву. А толпа под крики и улюлюканье потащила тело Верещагина по Кузнецкому мосту,где находились лавки иностранцев, затем повернула на Петровку, свернула в Столешников переулок и выплеснулась на Тверскую прямо напротив официальной резиденции генерал-губернатора, а далее вниз по Тверской, к базару возле кремлёвских стен.

Версии захоронения Верещагина

  • труп Верещагина долго находился на Тверской улице
  • тело было захоронено французами
  • Верещагин был захоронен близ церкви Воскресенья Словущего на Успенском Вражке (Брюсов пер., 15/2)
  • Церковь Софии Премудрости Божией у Пушечного двора на Лубянке (Пушечная ул., 15)[2]

Послевоенные итоги

Ф. П. Ключарёв был сослан Ростопчиным с супругой под Воронеж (министр внутренних дел О. П. Козодаев и министр полиции А. Д. Балашов были поражены самоуправством Ростопчина, отправившего в ссылку чиновника с генеральским званием). Жалованье с 1812 года ему было возвращено, а дело закрыто. 22 августа 1816 года был произведён в тайные советники. Умер в 1822 году, оставив после себя большие долги. Несмотря на смерть Верещагина, дело в отношении его и Мешкова долго не было закрыто. 24 февраля 1813 г. шестой департамент Сената приговорил Верещагина к ударами кнутом и каторге. В 1814 году на рапорте о Мешкове Александр 1-й собственноручно написал: «Мешкова простить». Указ Сената по этому рапорту состоялся только 31 мая 1816 года, а дело было закрыто 25 ноября 1816 года.

Во время посещения Москвы Александром 1-м в 1816 г., государь пригласил Николая Гавриловича Верещагина к себе и беседовал с ним. На следующий день Император послал Верещагину бриллиантовый перстень и приказал выдать ему 20 000 рублей.

Из письма Александра 1-го, определявшим мнение к недавним действиям Ростопчина:

Я был бы вполне доволен вашим образом действий при этих весьма затруднительных обстоятельствах, если бы не дело Верещагина, или, лучше сказать, не окончание этого дела. Я слишком правдив, чтобы говорить с вами иначе, как с полной откоровенностью. Его казнь была не нужна, в особенности её не следовало производить подобным образом. Повесить или расстрелять было бы лучше

— В.Н. Земцов. Ук. соч. С.193

По свидетельству П. А. Вяземского о Ростопчине:

"…смерть Верещагина осталась тёмным пятном в памяти его; но она не легла неизгладимым и неискупным грехом на совести его. Ни в письмах его, ни, сколько мне известно, в самых потаённых разговорах его с приближёнными ему людьми…нигде не отозвалась трагическая нота, которая звучала бы угрызением совести и раскаяния

— Вяземский П.А. Характеристические заметки и воспоминания о графе Ростопчине//Российский Архив, 1877. Кн.2.Вып.4.Стрр.75. Цитируется по: В.Н. Земцов. Ук. соч С.162-206

Дело Верещагина в литературе

Примечания

  1. ↑ Записка о мартинистах, представленная в 1811 году графом Ростопчиным Великой княгине Екатерине Павловне. // Русский архив. 1875. Выпуск 9. С. 75
  2. ↑ В. Н. Земцов "Михаил Верещагин. Житие «несвятого» мученика. Сборник материалов к 200-летию Отечественной войны 1812 года. Том 9. Эпоха 1812 года. Исследования. Источники. Историография. Труды Государственного исторического музея Выпуск 183. Москва. 2010 год. С.198-199

Источники

Ссылки

Источник — https://ru.wikipedia.org/ruwiki/w/index.php?title=Дело_Верещагина_и_Мешкова&oldid=45384758