Добровольский, Алексей Александрович

ап

Йосип окончил с отличием венский Терезианум и поступил на службу в австрийскую армию 11 марта 1819 г. в чине лейтенанта, в 3-й кавалерийский полк барона Винко фон Кнежевича (близкого родственника Анны-Марии), расквартированный в Галиции. Йосип Елачич-Бужимский серьёзно интересовался историей, географией и иностранными языками, хорошо говорил на всех южнославянских языках, а также на немецком, венгерском, итальянском и французском; неплохо знал латынь[3].

1 мая 1825 года Йосип Елачич-Бужимский получил звание обер-лейтенанта. После Галиции Елачич служил в городе Огулин, что на Военной границе, в Дрежнике; потом в Италии; — и снова в Огулине, откуда часто ездил в гости к матери в Загреб. В хорватской столице барон Елачич познакомился с Людевитом Гаем и другими активистами национального литературно-просветительного кружка, взявшими себе античное имя «иллиров».

1 сентября 1830 г. Йосип Елачич произведён в капитаны. Участвовал в сражении при Великой Кладуше 17 октября 1835 года в кампании против мусульман-босняков (боснийцев), воевавших на стороне Османской империи против Австрии, за доблесть в бою получил медаль. Однако барон Елачич никогда не забывал, что в жилах босняков тоже течёт хорватская кровь — и после заключения мира, искал путей сближения и сотрудничества с единоплеменниками другой веры. Подобно большинству хорватских аристократов, Елачич-Бужимский не был католическим фанатиком, с уважением относился к чужой религии. Елачич подружился с Махмуд-бегом Башичем из Бихача, и бег подарил барону породистого белого жеребца, коему предстояло войти в фольклор — ибо именно на нём впоследствии торжественно въезжал бан Елачич в освобождённые хорватские города — и в поверженные города противника.

20 февраля 1837 года Елачич был произведён в майоры и переведен в полк барона фон Гольнера. В 1838 году майор Елачич сопровождал саксонского короля Фридриха-Августа II (который в свободное от государственных дел время занимался ботаникой и другими науками) в его путешествии по Велебиту, Далмации и Черногории. Невдалеке от Огулина король и барон покорили вершину Клес (1180 м).

1 мая 1841 Елачич получил звание подполковника и переведен в 1-й полк хорватской Военной границы (Banal-Grenz-Regiment), расквартированный в городе Глина (ныне центральная Хорватия). 18 октября того же года ему было досрочно присвоено звание полковника и должность военного администратора округа. Елачич завоевал симпатии местного населения, поскольку стремился защищать его интересы во время военных действий и манёвров.

22 марта 1848 года Елачич получил звание генерал-майора. То был судьбоносный год, когда сотряслись самые основы Австрийской империи. Бурлила Вена, возрождалась к национальной жизни Венгрия. Выступая в первых числах марта в Венгерском парламенте, в Пожони (Братиславе), Лайош Кошут назвал австрийский режим — «созревшим для гибели». В эти же дни в Хорватии мечтатели-«иллиры» повели за собой широкие народные массы. 18 марта в Загребе открылись заседания Хорватского Сабора (национальное собрание тех частей Хорватии, кои на тот момент входили в состав многонационального Венгерского королевства). И 22 марта — одновременно с производством Елачича в генерал-майоры — историк и лингвист Людевит Гай предложил избрать барона на должность бана Хорватии. Сабор единодушно избрал Елачича, а также постановил, что с этого дня депутаты Сабора будут избираться согласно активному избирательному праву, и что ближайшие выборы пройдут в мае 1848 года.

Идеи

Доброслав рубит иконы

По словам самого Добровольского и людей, знавших его, нацистские идеи вкупе с символикой и «большим стилем» произвели на него в 1960-е годы глубокое впечатление. Он начал мечтать о полном истреблении евреев. Новые друзья Добровольского, нацисты и коллаборационисты, убедили его в том, что американцы якобы сами сооружали газовые камеры, чтобы обвинить нацистов в геноциде. От С. Р. Арсеньева-Хоффмана Добровольский почерпнул первые знания о «вере предков» и роли «нордической расы». Позднее, в 1969 году, купив библиотеку редких книг, он увлёкся язычеством и оккультизмом и стал сторонником эзотерических идей Елены Блаватской.

Историк и религиовед Р. В. Шиженский выявил общие, а местами и полностью идентичные места в концепциях Добровольского и нацистского идеолога Германа Вирта, первого руководителя Аненербе, работу которого «Хроника Ура-Линда» (Die Ura-Linda-Chronik, 1933) Добровольский, предположительно, использовал в качестве источника. Историко-мифологическая концепция Добровольского содержит подобные идеям Вирта представления о времени и его атрибутике: в природе и вселенной в изобилии представлены примеры «круговращающихся сфер» и «череда идеально слаженных циклов». Красота природы рассматривается им как красота зрелого, законченного в себе бытия, которое пребывает в вечном коловращении. Вслед за Виртом Добровольский считал север изначальным ареалом «арийцев»: «Смутные представления и архаические поверья о Северной Прародине сохранились у многих индоевропейских народов… Все эти предания генетически связаны и восходят к некому единому архетипу, который в целом можно условно назвать „Легендой о Нордической Прародине“». Вирт и Добровольский считали, что Атлантида и Туле являются названиями одного и того же материка или архипелага — по выражению Доброслава, «праматеринского очага» «арийских» народов. Мифический золотой век Вирта и Добровольский связывали с эпохой матриархата. Доброслав рассматривал женщин как божественных избранниц, хранительниц родовой памяти: «Матерь была скорее Божеством, чем начальством… вокруг нее строилась вся семейная и вся социальная жизнь. Женщина — глава Рода, хранительница домашнего очага, блюстительница родовых порядков и обычаев, исполнительница обрядов-священнодейств. Она же — наследница ведовских знаний и посредница с миром Духов, ибо ей, как женщине, генетически присуща обостренная интуитивная восприимчивость к оккультным влияниям…». Как и Вирт, переход власти от женщин к мужчинам и эпоха патриархата Доброслав считал регрессом. Основу религиозной доктрины Добровольского составляет идея о солнце — Яриле, древнейшем, а, возможно, и первоначально единственном древнеславянском божестве. По его мнению, славяне боготворили сам солнечный диск. Божества, которые позднее оттеснили Ярилу на второй план, обладали уже неестественным антропоморфным обликом: «это уже боги Солнца, а не бог-солнце». Основой вероучения Доброслава является солнечный монотеизм или генотеизм. Эта идея об изначальном единобожии соответствует идее Вирта о «полярном, солнечном монотеизме». Доброслав составил календарь основных праздников, связанных с солнцем: «Согласно языческому мировосприятию, движущей силой коловращения является для нас Ярило — Солнце».

Доброслав представлял «национал-социалистическое» крыло в неоязычестве и пользовался большим авторитетом у национал-патриотов. Он гордился тем, что не имеет высшего образования, поскольку «образование калечит человека» (так же считал Адольф Гитлер). По его мнению, наука в настоящее время находится в тупике и «от неё одни несчастья». Себя и своих последователей Доброслав называл носителями света и «здоровых сил нации».

Он утверждал, что лад с родной природой рождает взятая им у Б. А. Рыбакова лозунговая триада с корнем «род», выражающая смысл «язычества» Доброслава: «народ, родина, природа».

Доброслав объявил себя сторонником «языческого социализма». «Русскую духовность» он выводил напрямую из «славянской наследственности», тесно связанной с родной почвой. «Кровь и почва» понимались им буквально. Так, по его мнению, от могил предков исходит некая могущественная материальная сила, оказывающая влияние на судьбы живых. Высшей ценностью он как сторонник национал-социализма («языческого социализма») считал не конкретных славян или русских, а русскую общину. В дохристианский период славяне якобы не имели дружин, отделённых от народа. Свою концепцию Доброслав возводил к «русскому природному крестьянскому социализму», якобы включавшему полное социальное равенство, уравнительность, делёж имущества, добровольное самоограничение и не признающего права частной собственности.

Заимствовав из эзотерических учений идею вегетарианства, он считал, что впервые гармонические взаимоотношения человека с животными были подорваны введением скотоводства. В одомашнивании животных он винил «семито-хамитов», пришедших из Атлантиды и придумавших кровавые жертвоприношения. Евреев («жидов») он считал качественно иной цивилизацией, испытывающей абсолютную враждебность к Природе, в отличие от всех «коренных народов» мира. В Библии Природа якобы изображается не «вскормившей матерью», а бесчувственной материальной оболочкой. Он называл евреев дармоедами и паразитами и полностью оправдывал еврейские погромы как «вынужденную народную самооборону».

Доброслав считал неприемлемым «жидохристианское отчуждение от Природы» и «оправдание церковью общественного неравенства». Он писал о «противоестественном смешении рас» обвинял в этом преступлении «международное жидохристианство». Славян он рассматривал как особую расу, страдающую от расового угнетения со стороны «богоизбранного народа». В соответствии с установками германских нацистов Доброслав противопоставлял «два взаимоисключающих миропонимания: солнечное жизнеутверждение и тлетворное мракобесие». «Арийцев» и «семитов» он заменял на славян и гибридных «жидохристиан»: первые честны и чистосердечны, вторые лукавы и коварны. Вместе с тем он заимствовал из христианского антисемитизма идею «Синагоги Сатаны», связывая с ней пентаграмму, или пятиконечную звезду, являющуюся якобы символом зла и масонства. Славяне-язычники были миролюбивы, и лишь князь Владимир якобы ввёл обычай человеческих жертвоприношений, а христиане отличаются кровожадностью. Её корни Доброслав усматривал в «библейских карательных войнах против коренных народов Палестины». Он утверждал, что «человеконенавистнический расизм „богоизбранных“ жидов послужил образцом для расизма христианского — для истребления целых туземных народов». Монотеизм, согласно Доброславу, способствовал упрочению княжеской и царской власти и в конечном счете привёл к крепостничеству. По его мнению, гражданская война, расколовшая народ на знать и простолюдинов, началась не в 1918 году, а в 988 году. По утверждениям Доброслава, церковь совершила страшное предательство национальных интересов, заключив союз с татарами, что якобы и помогло ей укрепиться. Он отрицал патриотическую деятельность Сергия Радонежского и пытался доказать, что русские победили Мамая не при поддержке церкви, а вопреки ей.

В соответствии со своими взглядами Добровольский выделял антигероев русской истории. Центральное место в этом чёрном списке отводилось князю Владимиру Святославичу. Доброслав развивал один из основных по мировоззренческой значимости русских неоязыческих мифов о еврейско-хазарском происхождении крестителя Руси, из-за которого он и ввёл христианство, орудие порабощения «арийцев» евреями. Доброслав заимствовал эту идею из книги «Десионизация» одного из основателей русского неоязычества Валерия Емельянова. Первую часть этого мифа Доброслав повторял без изменений. Владимир был сыном князя Святослава от Малуши, ключницы его матери княгини Ольги. Емельянов и Доброслав заявили, что имя Малуша — производное от еврейского имени Малка. Они утверждали, что отцом Малуши был «равв» — раввин, также носивший еврейское имя Малк, выходец из хазарских евреев. «Нестеровская цензура» христианского периода, проведённая в отношении якобы существовавших дохристианских летописей, исказила «раввинич» применительно к Владимиру на «робичич» (сын рабыни — Малуши). Вторую часть мифа о деяниях Владимира Доброслав дополнил новыми подробностями. Главным виновником введения христианства на Руси Добровольский считал Византию. По мнению Доброслава, Владимир ввёл инквизицию, осуществлял пропаганду зародившегося в его правление алкоголизма. Итогом правления князя стало духовное разоружение славян, сокращение их численности и неспособность противостоять ордам монголо-татар.

Доброслав не верил в Перуна и других богов, считая, что предки верили не в богов, а в духов и чтили свой род. Изваяния Перуна и других богов, по его утверждениям, были поставлены в Киеве во времена Владимира Святославича по наущению иудеев, чтобы кровавыми жертвоприношениями дискредитировать язычество и подготовить народ к введению христианства.

Капитализм, по мнению Доброслава, это «чудовищное порождение жидохристианства», «западная плутократия, явившаяся итогом внутреннего развития жидохристианства»: «капитализм и совесть несовместимы». По этой причине современное индустриальное общество привело мир на грань экологической катастрофы, и Природа за это жестоко отомстит. Подобно нацистам, Доброслав считал, что горожане изменили национальным ценностям и обуржуазились, но вопреки нацистам, в революции 1917 года он видел восстание деревни против города и «русской правды против жидо-христианской кривды». И называл большевизм «стихией русской души» и противопоставляя марксизму. Объявляя революцию 1917 года «попыткой возвращения на свой естественный самостоятельный путь», Доброслав возрождал такие концепции, как национал-большевизм, евразийство и др., популярные в 1920-х годах у части русских эмигрантов. Доброслав призывал к союзу националистов и «коммунистов-патриотов» во имя строительства «русского национального социализма».

Спасение для славян Доброслав видел в «возврате к самой сердцевине светлого языческого миропонимания — к высоконравственным установкам древних, прежде всего, по отношению к Матери-Природе». Доброслав объявлял бескомпромиссную войну «жидовскому игу» и пророчил скорый русский бунт против него. Он писал, что Ярило-Солнце скоро сожжёт наиболее чувствительных к повышенному ультрафиолетовому излучению, к которым он относил прежде всего евреев. Гибель «иудохристианского» мира, по его мнению, положит начало «нашей новой эры». Выжить удастся лишь «новым людям», солнцепоклонникам.

Восьмилучевой «коловрат», наименование и значение которого ввёл Доброслав

Является одним из двух вероятных авторов «коловрата» как символа; другим автором мог быть Вадим Казаков, с которым Доброслав состоял в общении в том числе по этому вопросу; создание символа относится примерно к 1994 году. В 1994 году Доброслав рисует символ в своих письмах. В том же 1994 году выходит «Именослов» Казакова, где появляется «коловрат», золотой на красном фоне.

Добровольский ввёл восьмилучевой «коловрат» как символ «возрождающегося язычества». По мнению Р. В. Шиженского, Добровольский воспринял значение свастики из работы нацистского идеолога Германа Вирта. Основной символ язычества, утверждённый Добровольским — восьмилучевой гаммадион (свастика) в круге, первоначально был предложен и, предположительно, создан Виртом, которым он трактовался в качестве древнейшего. Этот восьмилучевой «коловрат», якобы языческий знак Солнца, состоящий из двух наложенных друг на друга свастик, Доброслав объявил символом бескомпромиссной «национально-освободительной борьбы» против «жидовского ига». По мнению Доброслава, смысл «коловрата» полностью совпадает со смыслом нацистской свастики. Восьмилучевой «коловрат» сопровождает многие публикации Доброслава.

Влияние

Идеи Доброслава оказали значительное влияние на русское родноверие. Большинство его идеи стали общими местами вариаций этого учения. Многие из этих идей, созданные неоязычниками ранее, стали известны последующему поколению через Доброслава, включая понимание родового строя как «арийского» социализма (национал-социализма); противопоставление славян и «жидохристиан», антисемитские идеи, в том числе введение евреями кровавых жертвоприношений, антиприродную деятельность и «расизм» ветхозаветных и современных евреев; предательскую деятельность князя Владимира по введению христианства; скорое наступление новой эпохи (эры Водолея), благоприятной для славян и губительной для их врагов.

Доброслав ввёл термин и значение восьмилучевого «коловрата», наиболее популярного символа родноверия. Идея Доброслава о союзе националистов и «коммунистов-патриотов» стала основой для стремления части неоязычников к союзу с «национально ориентированными» коммунистами.

Как к идеологу славянского национал-социализма к Доброславу в целях посвящения и «благословения» приезжали многие известные неозычники, включая и экстремистов.

Последователь Доброслава А. М. Аратов, директор издательства «Русская правда», писал о наступлении «Эры России» и скором конце христианства и иудаизма.