Малеев, Михаил Фёдорович

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Малеев.

Михаил Фёдорович Малеев
Период жизни	10 июля 1899 — 23 февраля 1964
Дата рождения	10 июня 1899(1899-06-10)
Место рождения	слобода, ныне посёлок городского типа Большая Мартыновка Ростовской областии
Дата смерти	23 февраля 1964(1964-02-23) (64 года)
Место смерти	Волгоград
Род деятельности	военнослужащий
Род войск	Кавалерия
Годы службы	1918 — 1955
Звание	генерал-майор
Командовал	5-й гвардейский Донской казачий кавалерийский корпус
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Михаи́л Фёдорович Мале́ев (10 июля 1899 — 23 февраля 1964) — советский военачальник, первый командир 17-го казачьего кавалерийского корпуса, генерал-майор (1940).

Биография

Родился в слободе, ныне посёлок городского типа Большая Мартыновка, ныне Ростовской области.

Окончил дивизионную школу младшего комсостава 4-й кавалерийской дивизии (1920), кавалерийские курсы усовершенствования командного состава РККА имени С. М. Будённого (1932 и 1938), академические курсы при Военной академии бронетанковых и механизированных войск Красной Армии имени И. В. Сталина (1949). В Красной Армии с февраля 1918. В Гражданскую войну участвовал в боях в составе 1-й Конной армии.

После войны командовал взводом, эскадроном, полком, дивизией.

В годы Великой Отечественной войны командовал 3-й кавалерийской дивизией (08.09.39—15.01.42) (с 25 декабря 1941 — 5-я гвардейская), 17-м казачьим кавалерийским корпусом, 4-м кавалерийским корпусом, 7-м гвардейским кавалерийским корпусом, был заместителем командира 5-го гвардейского Донского казачьего кавалерийского корпуса. В этой должности участвовал в аресте А. Г. Шкуро и П. Н. Краснова.

После войны командовал 5-м гвардейским Донским казачьим кавалерийским корпусом, механизированной дивизией, был заместителем командира стрелкового корпуса, начальником Объединённых КУОС Приморского ВО. С августа 1955 в отставке. Умер в Волгограде.

Награды

• орден Ленина
• 6 орденов Красного Знамени
• орден Суворова 2-й степени
• орден Кутузова 2-й степени
• орден Красной Звезды
• медали

Примечания

Генерал Малеев, мой отец ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ Удивительная история пленения Краснова и Шкуро

В ноябре 2012 года исполнится 70 лет со дня создания 5-го гвардейского Донского казачьего кавалерийского Краснознаменного Будапештского корпуса. Об удивительной, но в то же время и типичной для своей эпохи, судьбе его создателя и последнего командира генерала Михаила Федоровича Малеева рассказывает его дочь Бернатович (Малеева) Тамара Михайловна.

НА ЗЕМЛЯХ Войска Донского есть речушка Сал. Свое название она получила из-за солоноватого привкуса воды. На ее берегу в XIX веке появился хутор Захопын, основанный переселенцами из Воронежской губернии. Хутор так наименовали обитавшие за ближними балками казаки – от слова «захапать». Со временем переселенцы, среди которых были и дети обедневшего после раскрепощения крестьян подполковника Русской армии Семена Антоновича Малеева, благоустроили выделенные им неудобья, хутор разросся, утонул в садах и стал слободой Большая Мартыновка. Здесь зимой 1918 года под предводительством Савелия Ситникова вспыхнуло восстание против белогвардейских войск, разорявших и казачью, и мужичью округу мобилизациями и поборами. Михаил Малеев, сын сложившего голову при обороне Красного Царицына уроженца слободы Федора Семеновича Малеева, вступил в созданный Ситниковым отряд красных партизан 26 февраля 1918 года – через 3 дня после образования Красной Армии. Вскоре отряд разросся до численности полка. Оборона Большой Мартыновки вошла в историю Гражданской войны. В 1940-м году в Сталинградском облиздате вышла книга «Воспоминания участников обороны Царицына». В статье «На помощь красным» генерал-полковник Ока Иванович Городовиков рассказывал, что после того, как части 10-й Красной армии Климента Ефремовича Ворошилова заняли станцию Куберле, к ним пробился гонец от повстанцев: «Село Мартыновка уже тридцать пять дней окружено белогвардейцами со всех сторон… В Мартыновке стоит три тысячи красных партизан, триста конников. У них есть орудия, но нет снарядов. У них есть винтовки, но иссякли патроны. Патроны делают сами. Белогвардейцы бомбят осажденных из пяти орудий. В селе нечего есть. Осажденные вырыли несколько рядов окопов в человеческий рост и отчаянно обороняются». В телеграмме, которую Ворошилов вскоре отправил в Царицын Сталину, говорилось, что повстанцы с боем продвинулись в район Куберле и соединились с красными. «Полковой командир, его помощник и военный комиссар – истинные борцы за Советскую власть, выглядят прекрасно и готовы продолжать борьбу с бандами красновцев и пр. кадет», - сообщал Ворошилов. Михаил Малеев стал кавалеристом образованного из повстанцев Большой Мартыновки 6-го полка 10-й Красной Армии. Это было весной 1918 года. В ту же пору по другую сторону фронта происходили драматические события: в Новочеркасске застрелился атаман Войска Донского генерал Каледин. Под давлением командования захвативших Таганрог и подступавших к Ростову германских войск кайзера Вильгельма «Круг спасения Дона» 3 мая 1918 г. провозгласил атаманом Войска Донского генерала Петра Николаевича Краснова, который к тому времени уже дважды поднимал антисоветские мятежи – в октябре под Петроградом и позже, в декабре 1917 года, в должности командира 3-го конного корпуса Советской республики. Первый раз он был отпущен под честное слово и клятвенное обещание не изменять Советам, данное Ленину, второй – объявлен вне закона. «На Царицынском фронте, где сражался малеевский полк, пути будущего советского генерала и донского войскового атамана скрещивались не раз, - расскажет в 1987 году в книге «Встреча в австрийских Альпах» ростовский публицист Юрий Немиров. – В те летне-осенние месяцы 1918 года у его превосходительства было более чем мрачное настроение. На сессии Большого войскового круга Краснов вынужден был признать: “Дух казаков начинает колебаться… Был уже случай военного мятежа. Боюсь, что это не последняя туча рассеянной бури, а первая весенняя ласточка грядущего печального исхода… 3 августа на Царицынском фронте один отряд сдал без боя станицы Нагавскую, Баклановскую, Верхне-Курмоярскую”. Оборона Царицына стала выдающимся подвигом Красной Армии. 60-тысячное войско Краснова было разбито. Расплатой стало крушение карьеры: в феврале 1919 года «Круг спасения Дона» избрал нового войскового атамана – А.П.Богаевского, генерал-адъютанта и генерал-лейтенанта… Перебравшись в Германию, Краснов пока – и надолго! – убрался с пути Михаила Малеева». Тем временем слобода Большая Мартыновка опять оказалась в центре боевых событий Царицынского фронта. В марте 1919 г. ее обложили белогвардейцы Мамонтова. Поскольку она была важным опорным пунктом готовящегося наступления красных на станицы Платовскую и Великокняжескую, освобождать Мартыновку выступила Особая кавалерийская дивизия 10-й Красной армии под началом будущего командарма Первой Конной Семена Михайловича Будённого. Мамонтов совершил грубую ошибку. Вместо того чтобы организовать оборону на наиболее вероятных направлениях атаки, он расположил свои слабые части на широком пространстве. Это позволило Будённому без особого труда прорвать оборону и нанести Мамонтову глубокий удар. В результате 16 марта 1919 г. Особая кавалерийская дивизия заняла Большую Мартыновку. Здесь Особая кавалерийская дивизия находилась, приводя свои части в порядок после рейда на Великокняжескую, семь дней. Тут было закончено формирование 3-й бригады дивизии. Через 10 дней после освобождения слободы, 26 марта, Особая кавалерийская была переименована в 4-ю кавалерийскую дивизию. В нее вошли шесть кавалерийских полков, объединенных в три бригады. Иловлинский казачий полк Колесова, влившийся в дивизию в период рейда на севере от Царицына, по-прежнему остался в непосредственном подчинении начдива. В начале апреля на должность начдива-4 назначается Будённый. Со дня ее создания и до 1935 года «оттрубил» Михаил Малеев в 4-й кавалерийской дивизии (которую впоследствии его сослуживец маршал Георгий Жуков называл «лучшей кавдивизией Первой Конной армии»): сначала бойцом, командиром взвода, а после Гражданской – командиром эскадрона и помощником (заместителем) командира полка. В мае 1919 года на Царицынском фронте Михаил Малеев получил ранение. Приключилось это в момент создания на базе 4-й кавдивизии 1-го Конного корпуса Буденного.

ВСКОРЕ после возвращения Михаила Малеева в строй, в ноябре 1919-го, была образована 1-я Конная армия. Ее основой стал 1-й Конный корпус Буденного. Вместе с друзьями-первоконниками Михаил Малеев воевал против Деникина и не раз рубился с белогвардейцами полковника Андрея Шкуры. - Среди всех белых генералов он и командующий Дикой дивизией князь Султан-Гирей Клыч выделялись какой-то животной злобой, не брезговали казнить мирных горожан и женщин, - рассказал впоследствии генерал Малеев по просьбе своих дочерей Людмилы и Тамары, когда они уже учились в школе. – У господ генералов к концу Гражданской осталось маловато представлений о чести. «В генеральский чин, - пишет Юрий Немиров про Андрея Шкуро, - он был произведен за такие, например, заслуги перед контрреволюцией: захватив город, Шкуро послал в ставку Деникина телеграмму, состоявшую всего лишь из одного слова: «Крошу». И можно представить, как дергался этот любитель телеграфного стиля, когда получил ультиматум Буденного, начинавшийся так: «Завтра мною будет взят Воронеж. Обязываю все контрреволюционные силы построить на площади Круглых рядов. Парад принимать буду я. Командовать парадом приказываю тебе, белогвардейский ублюдок». Из Воронежа генерал Андрей Шкуро, изменивший фамилию, бежал на машине, изменив долгу и своим подчиненным, как только стало ясно, что сопротивляться ночному штурму конармейцев бесполезно. Куда меньше, чем Краснов и Шкуро, известен князь Султан-Гирей Клыч, который до революции прославился только в качестве палача рабочих в 1905 году, а во время Гражданской войны не показал ни полководческого таланта, ни иных военных дарований. «Его позорные пути, - пишет Юрий Немиров, - скрестились в свое время и с путями первоконников. Было это на Кубани, под станицей Усть-Лабинской, где одна из бригад 6-й Чонгарской дивизии весной двадцатого года добивала белобандитов, рассеянных по Северному Кавказу. Зажатая со всех сторон, поливаемая пулеметным огнем, конница Султан-Гирея таяла с каждой минутой». Пройдя с Первой Конной армией весь ее путь, Михаил Малеев в автобиографии написал: «В Гражданскую войну участвовал в боях против Краснова, Деникина, Врангеля, Махно, банд в горах Северного Кавказа». В 1930 году, спустя четыре месяца после торжеств в честь 10-летия 1-й Конной армии, командир эскадрона Михаил Малеев вместе с лучшими первоконниками Приказом Реввоенсовета СССР был награжден орденом Боевого Красного Знамени. Это был первый из шести орденов Красного Знамени, которые украсили его парадный китель за 37 лет воинской службы. О том, как Малеев получил под начало первую свою дивизию, рассказал в газете СКВО «Красное Знамя» к 60-летию Вооруженных Сил полковник в отставке Никифор Иванович Привалов: «В июне 1938 года Михаил Федорович прибыл к нам в Даурию и принял командование 15-й Кубанской кавдивизией. Здесь, на границе, мы познакомились и подружились. Мне как комиссару дивизии пришлось год работать с Малеевым в напряженный момент – незадолго до событий на Халхин-Голе, когда японские агрессоры были наголову разбиты советскими и монгольскими войсками под командованием комкора Жукова. За время совместной службы я хорошо узнал нашего комдива, искренне уважал его за прямоту и партийную принципиальность. Он был строг, но справедлив. Очень любил инициативных командиров… Дивизия постоянно занимала первые места в округе».

ВО ВРЕМЯ командования 15-й Кубанской кавалерийской дивизией комдива Малеева приняли в казаки его подчиненные. О том, как это произошло, хорошо помню я, его дочь Тамара Михайловна Бернатович: - В 1939 году в дивизию нагрянула комиссия из особого отдела округа. Задание состояло в выявлении врагов народа среди комсостава дивизии. Само собой, в кавалерийском соединении, которое носило имя Кубанского, без проблем можно было «выявить» врагов народа хотя бы по родственному признаку - у кого из казаков тогда не было родни в эмиграции или среди бывших белогвардейцев! Папа попросту не допустил комиссию к работе, из-за чего вошел в конфликт с ее председателем, то есть, говоря военным языком, «вызвал огонь на себя». Особист угрожал ему всячески, невзирая на заслуги: «Смотри, Малеев, сейчас неприкасаемых нет»! Папа сам прекрасно это понимал и очень боялся. И за себя, конечно, и за маму, за нас с сестрами и братиками, за подчиненных, которые могут пострадать из-за него. Но еще больше он боялся, что накануне боевых действий против японцев дивизия могла потерять боеспособность, остаться без закаленных и знающих командиров. И действовал он, как всегда, прямо и принципиально: позвонил в штаб округа и поручился за подчиненных, потребовав убрать комиссию из дивизии. Особиста тут же вызвали обратно и арестовали в поезде, не дав доехать до Читы. Казаки - командиры частей и подразделений дивизии, избавленные от лагерей, а то и еще чего похуже, тайно созвали круг и решили принять комдива в казаки. Об этом тут же стало известно в штабе округа. Но в дивизии постепенно нарастало брожение и, не рискнув провоцировать крутыми мерами казачье соединение, расквартированное на границе, командование округа переложило ответственность на вышестоящую власть. «Вышестоящей» тогда была одна власть – Сталина. Однако «кавказский барс» питал слабость к своим соратникам по Царицынскому фронту (может, из-за того, что оборона Красного Царицына была единственной военной операцией, в которой он лично и непосредственно участвовал) и, кроме того, знал, что Малеев, хоть и несдержан на язык, против совести и правды ничего не делает. О том, что было дальше, в книге Юрия Немирова намекает полковник Привалов: - К сожалению, забайкальский климат отрицательно сказался на здоровье Михаила Федоровича Малеева. В 1939 году его перевели на должность командира 3-й Бессарабской Краснознаменной ордена Ленина кавалерийской дивизии имени Г.И.Котовского. Она считалась одной из лучших в нашей кавалерии… В 1940-м году в Красной Армии были восстановлены маршальские, генеральские и офицерские звания. Постановлением Совета Народных комиссаров СССР «О присвоении воинских званий высшему начальствующему составу Красной Армии» от 4 июня 1940 г. Михаилу Федоровичу Малееву было присвоено звание генерал-майора. Вместе с ним это же звание получили его друг будущий министр обороны СССР Родион Яковлевич Малиновский и другой друг, земляк и соратник по защите Большой Мартыновки, бывший конармеец Федор Яковлевич Костенко, который через год, в самом начале Великой Отечественной войны, командовал Юго-Западным фронтом и погиб в мае 1942-го под Харьковом.

ВЕЛИКУЮ Отечественную войну Михаил Федорович Малеев встретил на Западной Украине в г. Жулькив командиром легендарной 3-й Бессарабской кавалерийской дивизии им. Котовского, которая около двух недель удерживала свой участок фронта против превосходящих сил противника и отступила только по приказу командования, не дав окружить себя. В начале войны 3-я кавдивизия входила в состав 5-го кавалерийского корпуса (генерал-майор Ф.В.Камков) 6-й армии Юго-Западного Фронта, командовал которым друг М.Ф.Малеева и его соратник по Гражданской войне Федор Яковлевич Костенко. В книге «Так начиналась война» маршал И.Х.Баграмян вспоминает: «22 июня. Боевые действия 6 армии Юго-Западного фронта. В полосах 6-й и 26-й армий против наших пяти стрелковых и одной кавалерийской дивизий наступало 12—14 фашистских пехотных дивизий. Несмотря на более чем двойное превосходство в силах, немцы здесь, по существу, топтались на месте и продвигались лишь тогда, когда мы сами оттягивали наши части из-за неблагоприятно складывавшейся обстановки. В 6-й армии самое трудное испытание выпало на долю правофланговых — 41-й стрелковой, 3-й кавалерийской дивизий и батальонов Рава-Русского укрепленного района. На 41-ю дивизию, успевшую развернуться в промежутках между дотами укрепрайона, обрушился удар двух вражеских пехотных дивизий. При поддержке танков, артиллерии и авиации фашистская пехота наступала на нескольких направлениях, стремясь расчленить боевые порядки советских частей. Не раз ей удавалось вклиниться в наше расположение. Противнику так и не удалось пройти через боевые порядки 41-й дивизии. Но он нащупал слабое место — стык между войсками 5-й и 6-й армий — и сейчас же направил туда крупные силы. Смяв небольшие подразделения пограничников, фашисты с ходу заняли станцию Пархач и устремились на восток. Поблизости от станции располагался 158-й кавалерийский полк 3-й кавалерийской дивизии. Узнав о продвижении гитлеровцев, командир полка подполковник Яков Игнатьевич Бровченко поднял бойцов по тревоге. Командир дивизии генерал М.Ф.Малеев приказал конникам во взаимодействии с 491-м стрелковым полком 159-й стрелковой дивизии выбить фашистов со станции. Атака конницы ошеломила гитлеровцев. Их пехота в панике побежала. Кавалеристы и стрелки преследовали ее до самой границы. Для сотен фашистских солдат первый день войны стал и последним. Многие из гитлеровцев оказались в плену. Только один младший сержант С.И.Харчук привел к командиру эскадрона пять обезоруженных фашистов. Собрав свои части, немецкое командование бросило их против советских кавалеристов. Бой был жаркий. Но на помощь полку Бровченко вовремя подошли остальные части кавалерийской дивизии… Смелыми действиями конников гитлеровцы были остановлены». В первый день Великой Отечественной войны кавалеристы-котовцы генерала Малеева вместе с воинами 41-й и 159-й стрелковых дивизий отбили все атаки танковых и пехотных частей вермахта, и первыми в составе Вооруженных Сил СССР пересекли Государственную границу. Таким образом, в первый день войны Красная Армия стала бить врага на его земле. Части 41-й стрелковой и 3-й Бессарабской кавалерийской дивизий были первыми регулярными частями Вооруженных Сил Советского Союза, вступившими во время Великой Отечественной войны на территорию Третьего Рейха, в состав которого к тому времени была включена и оккупированная Польша. Войска Юго-Западного фронта дольше и успешней других фронтов противостояли наступлению гитлеровцев, но все же отступали с боями в направлении Киева, и только после неудачного сражения под Харьковом оставили Украину. Во время отступления в лесу под Казатином встретились генерал Малеев и его бывший сослуживец по 15-й Кубанской кавалерийской дивизии, которой Михаил Федорович командовал в 1938 г. в Даурии, комиссар Никифор Иванович Привалов (с ноября 1942 г. – начальник политотдела 5-го Донского казачьего кавалерийского корпуса). Вот как описана с его слов эта встреча в сборнике очерков Юрия Немирова, опубликованного Ростовским книжным издательством в 1987 году: «Наш 16-й стрелковый корпус, где я служил комиссаром одной из дивизий, в районе Казатин–Бердичев своими контратаками задержал наступление армии Клейста. Приходилось мне видеть в деле и котовцев. Генерал Малеев был образцом храбрости. Помню, под Таращей произошел такой случай: гитлеровцы вели огонь из орудий и минометов по окопам, где залегли кавалеристы Малеева. Я и сейчас вижу это кукурузное поле… И вдруг с тыла, на своем рыжем красавце коне появился комдив Малеев. Выхватив клинок, он скомандовал: «За мной! В атаку!» С криком «Ура!» бойцы выскочили из окопов и вслед за генералом бросились на фашистов. Контратака была успешной». Опытный тактик генерал Малеев и в этом случае избрал оптимальный вариант маневра: атаковав противника, вывел своих кавалеристов из-под шквального орудийного огня. За выдающиеся боевые отличия дивизия в 1941 г. была переименована в 5-ю гвардейскую кавалерийскую. Летом и осенью 1941 г. по заданию Ставки Верховного главнокомандующего Михаил Федорович Малеев сформировал на Кубани и Дону из ополченцев-добровольцев первые кавалерийские казачьи дивизии. Сам генерал Малеев стал командиром 17-го Кубанского казачьего кавалерийского корпуса. Это был первый из двух действовавших в составе Красной Армии корпусов, получивших статус казачьих. Из этого соединения в 1942 г. выросли два новых кавалерийских корпуса – 4-й гвардейский Кубанский казачий и 5-й Донской казачий. Кавалерийский корпус в начале Великой Отечественной войны по штату имел в своем составе две кавалерийские дивизии (по 9240 человек в каждой), 16 тыс. лошадей, 128 легких танков, 44 бронемашины, 64 полевых, 32 противотанковых и 40 зенитных орудий, 128 минометов. В начале 1942 г. в Сухопутных войсках насчитывалось 17 кавалерийских корпусов. Однако в связи с большой уязвимостью кавалерии от огня артиллерии, ударов авиации и танков, а также затруднениями с пополнением конским составом, количество кавалерийских корпусов к 1 сентября 1943 г. сократилось до 8. Кавалерийские корпуса в то время состояли из трех кавалерийских дивизий, истребительно-противотанкового артиллерийского, самоходно-артиллерийского, зенитно-артиллерийского, гвардейского минометного полков, истребительно-противотанкового дивизиона, разведывательного дивизиона, дивизиона связи, корпусного тыла и подвижного полевого госпиталя. Общая численность корпуса составляла 21 000 человек и 19 000 лошадей. Кавалерийская дивизия имела 6000 личного состава. ВО ВРЕМЯ формирования 17-го Кубанского казачьего кавалерийского корпуса Михаил Федорович Малеев, как мог, старался укрепить его современным вооружением и толковыми командирами. Он вникал во все, контролировал малейшие детали, интересы дела ставил превыше всего, но никогда не позволял себе обижать людей, которым вскоре предстояло идти на смерть. Юрий Немиров приводит в своей книге такой случай: «Однажды, приехав в Симферополь, я разговорился о Малееве с лихим кубанским казаком, подполковником в отставке Степаном Тимофеевичем Чекурдой. - Мне, военному коменданту города Краснодара, было приказано сформировать конно-артиллерийский противотанковый дивизион. А где прикажете взять подходящих лошадок? Таких, чтоб наши пушечки могли таскать?.. И вот удалось узнать, что в станице Пашковской, под самым городом, расформировали одну кавалерийскую часть. Я – туда, аллюр три креста! Отобрал здоровенных битюгов – страшно глянуть. А генерал Малеев быстренько про это узнал, вызвал командира той бывшей части, да так его вздрючил, что абажур лампы на генеральском столе вдребезги разлетелся! Ну, а я на макаронную фабрику кинулся… - А это зачем, Степан Тимофеевич? – опешил я. - Послушай, что дальше будет… Да прихватил я с собой ребят в полной кубанской форме. Красавцы – один к одному. Ну, нахожу директора. Женщиной он оказался, этот директор, да еще симпатичной. Я и говорю: «У вас на чердаке понапрасну духовые музыкальные инструменты валяются, а нам они позарез нужны». Директорша ни в какую сначала, а потом сдалась перед нашим кавалерийским натиском. Мы трубы эти в дивизион приволокли, музыкантов собрали, какие под рукой оказались, и я им поставил такую задачу: «Дуть хоть всю ночь, но чтобы к утру сыгрались!» И наутро началась у нас конная подготовка под музыку. На ипподроме. Разок прошлись перед пустыми трибунами, а тут и генерал Малеев приехал к нам на своей длин-н-нющей машине. Это он по поводу тех коней… Степан Тимофеевич даже порозовел от воспоминаний. - Спрашивает меня генерал: «Что за оркестр, товарищ капитан?» — «Нашего дивизиона, товарищ генерал!» - гаркнул я, а у самого поджилки трясутся. И устроил нам генерал под музыку проверку выучки. По первому разряду погонял. Гляжу, доволен. Подумал-подумал он и приказал: «Капитану Чекурде – двое суток домашнего ареста за самоуправство, а лошадей оставить в дивизионе»… - Эх, приятно вспомнить!.. – расчувствовался старый конник».

В НАЧАЛЕ августа 1942 года на Дону близ станицы Кущевской 17-й Кубанский казачий кавалерийский корпус в составе 12-й и 13-й Кубанских, 15-й и 116-й Донских казачьих дивизий остановил наступление крупных сил вермахта, продвигающихся от Ростова на Краснодар. Казаками были уничтожены до 1800 солдат и офицеров, взяты в плен 300 человек, захвачены 18 орудий и 25 минометов. Это было первое масштабное сражение Второй мировой войны, в ходе которого силами конницы были разгромлены войска вермахта. Казачья сотня из станицы Березовской Сталинградской области под командованием 52-летнего казака, полного георгиевского кавалера старшего лейтенанта К.И.Недорубова в бою под Кущевской 2 августа в рукопашной схватке уничтожила свыше 200 гитлеровцев, из них 70 было уничтожено самим Константином Иосифовичем Недорубовым, получившим за этот подвиг звание Героя Советского Союза. В битве за Кавказ генерал Малеев опять сражался под командованием бывшего командира Первой Конной армии маршала Буденного. 5 августа Ставка приказала командующему Северо-Кавказским фронтом С.М.Буденному прочно прикрыть район Майкопа и дорогу Майкоп – Туапсе, чтобы не допустить выхода немцев на побережье Черного моря и изоляции Приморской группы войск. Однако в тот же день враг занял Ворошиловск, 7 августа – Армавир и продолжил наступление на Майкоп. Захватив город, противник предпринял попытку прорваться на Туапсе по шоссейной и железной дорогам. Однако казаки Малеева грудью преградили фашистам путь на Туапсе. Мужество и стойкость в этих боях продемонстрировали все воины 17-го Кубанского казачьего кавалерийского корпуса. Они не только умело оборонялись, но и постоянно контратаковали. Стремительные атаки казаков наводили ужас на врага. В середине августа Ставка ВГК указала командующему Северо-Кавказским фронтом Буденному: «Добейтесь того, чтобы все наши войска действовали так, как 17-й кавкорпус». Ветераны корпуса говорили, что одно лишь появление любимого генерала верхом в первых рядах боевых позиций вызывало у казаков энтузиазм, сравнимый с наступательным порывом суворовцев. За боевые заслуги 27 августа 1942 г. корпус был переименован в 4-й гвардейский Кубанский казачий кавалерийский. Четыре казачьи кавалерийские дивизии, входившие в его состав, тоже были преобразованы в гвардейские; 555 воинов были награждены орденами и медалями. Защитники Кавказа отстояли Туапсе и преградили врагу путь к Черному морю. Стабилизация положения дала возможность Северо-Кавказскому фронту заново создать фронтовой и армейские тылы. По берегам рек Терек и Баксан была создана глубоко эшелонированная оборона, а вокруг Нальчика, Орджоникидзе (Владикавказа), Грозного, Махачкалы, Баку – оборонительные районы. В битве за Кавказ под Майкопом генерал Малеев был ранен, когда объезжал передовые позиции и попал в засаду, и 4-й гвардейский Кубанский кавкорпус в конце августа 1942 г. принял генерал-майор Н.Я.Кириченко. Генералу Малееву после короткого лечения в госпитале было приказано принять участие в формировании 5-го Донского казачьего кавалерийского корпуса в ноябре 1942 г., когда гитлеровцы рвались к Волге, к Бакинским нефтяным месторождениям. Укрепить оборону на этом направлении и должен был 5-й Донской казачий кавалерийский корпус. Он был образован на базе отдельных частей бывшего 17-го Кубанского казачьего кавкорпуса. В его рядах служило много казаков из Ростовской и Сталинградской областей. Командующим 5-го Донского казачьего кавалерийского корпуса был назначен генерал-майор А.Г.Селиванов, а генерал Малеев стал его заместителем по строевой части. Рассказывает внук генерал-майора М.Ф.Малеева мой сын Григорий Иванович Бернатович, в прошлом волгоградский журналист, предприниматель, руководитель регионального инвестиционного центра ОАО РХК «Сфера»: - С осени 1942-го и до второй половины сороковых годов мой дед был сначала заместителем командира по строевой части, а потом и последним командиром 5-го гвардейского Донского казачьего кавалерийского Будапештского корпуса. И хотя деда Миша не любил говорить о войне, этот период службы он вспоминал с теплотой – не так страшно глядеть в глаза смерти рука об руку с земляками, которых знаешь и любишь. Чаще всего он рассказывал мне о том, как казаки освобождали Ростов…

К ПЛАНИРОВАНИЮ наступательной операции на Северном Кавказе Ставка ВГК приступила еще в сентябре 1942 года, когда ожесточенные сражения шли в предгорьях Главного Кавказского хребта. Первоначально намечалось одновременно разгромить две немецкие группы армий – «Б» и «А» - под Сталинградом и на Кавказе. Однако затем советское командование пришло к выводу, что для реализации этого плана не хватает сил и средств. Поэтому Ставка решила вначале расправиться со Сталинградской группировкой врага, а затем перенести главные усилия на северокавказское направление. К Северо-Кавказской наступательной операции привлекались войска Северо-Кавказского (с 24 января 1943 г.), Южного, Закавказского фронтов и оперативно подчиненный Закавказскому фронту Черноморский флот. Замыслом операции предусматривалось согласованными ударами войск обоих фронтов с северо-востока, юга и юго-запада расчленить и разгромить главные силы группы армий «А», не допуская их отхода с Северного Кавказа. Действия советских войск постепенно становились более целеустремленными и организованными. Фронтальное наступление сочеталось с нанесением охватывающих ударов. Танковые части Северной группы войск 7 января 1943 г. были объединены с 4-м Кубанским гвардейским и 5-м Донским казачьими кавалерийскими корпусами в конно-механизированную группу под командованием генерал-лейтенанта Н.Я.Кириченко. Из нее были выделены кавалерийские отряды для рейдов на Ставрополь и Армавир. Конно-механизированная группа генерала Н.Я.Кириченко, совершив по бездорожью 200-км бросок, 23 января вышла в район 20 км южнее Сальска, где соединилась с частями 28-й армии Южного фронта, наступавшими на Ростов и Батайск. На следующий день советские войска завязали бои за Армавир, превращенный противником в крупный узел сопротивления на третьем оборонительном рубеже. Немецкое командование рассчитывало удерживать его в течение длительного времени, для чего стало выдвигать сюда войска с других участков фронта. Но его надежды не сбылись: 24 января Армавир был полностью очищен от врага. 5 февраля конно-механизированная группа в составе двух созданных генералом Малеевым казачьих кавалерийских корпусов и 44-я армия были переданы Южному фронту и в его составе участвовали в освобождении Ростова 14 февраля 1943 г. - Дед говорил, что многие бойцы корпуса не могли сдержать слез, целуя родную донскую землю, освобожденную от фашистов, - вспоминает внук генерала. – И хотя сам он обычно был нарочито грубоват и суров, но в эти минуты и у него что-то происходило с голосом.

С ИЮНЯ по октябрь 1943 года М.Ф.Малеев был командиром укомплектованного сибиряками 7-го гвардейского кавалерийского корпуса, принимавшего до этого участие в Сталинградской битве. Укрепленный им 14-й гвардейской кавалерийской дивизией, корпус в составе Центрального фронта освобождал Левобережную Украину. Войска правого крыла Центрального фронта форсировали реку Десну и 16 сентября освободили город Новгород-Северский. Немецкая оборона на Десне рухнула, и командование вермахта уже не могло, опираясь на этот оборонительный рубеж, нанести удар во фланг и тыл советских войск, наступавших на гомельском и киевском направлениях. Войска левого крыла Центрального фронта продолжали развивать наступление к Днепру. Им предстояло еще форсировать Десну южнее Чернигова. Для захвата переправ через реку создавались передовые отряды из подвижных частей, усиленных артиллерией и инженерными подразделениями. В ночь на 19 сентября 1943 г. соединения Центрального фронта форсировали Десну восточнее и юго-западнее Чернигова. Захватив плацдармы на ее правом берегу, главные силы 13-й армии (генерал-лейтенант Н.П.Пухов) продолжали наступление к Днепру, а частью сил обходили Чернигов с востока и запада. С северо-востока к Чернигову с боями подходили 61-я армия и 7-й гвардейский кавалерийский корпус генерал-майора М.Ф.Малеева. 21 сентября советские войска ударами с востока, юга и запада разгромили оборонявшего город противника и освободили областной центр Украины г. Чернигов – важнейший опорный пункт обороны немцев в низовьях Десны, в 40 км от Днепра. Вражеская оборона, подготовленная вдоль правого (западного) берега, была преодолена по всей Десне. Таким образом, к концу сентября Центральный фронт добился крупного оперативного успеха. Преследуя противника, его войска с ходу форсировали Десну, Днепр, Припять и Сож. 7-й гвардейский кавалерийский корпус генерал-майора Малеева форсировал Днепр южнее Чернигова, захватил плацдармы на Правобережье, расширил их и во взаимодействии с другими соединениями сокрушил глубоко укрепленную оборону гитлеровцев. В результате мощного наступления тесно взаимодействовавших между собой пяти фронтов Красной Армии в течение августа—сентября 1943 года на юго-западном стратегическом направлении были достигнуты выдающиеся успехи. Советские войска в ходе наступления продвинулись на глубину 250—300 км. В конце сентября они на 700-км фронте вышли к Днепру от Лоева до Запорожья. Советских кавалеристов не остановила и такая мощная водная преграда, как Днепр. Красная Армия достигла стратегической внезапности, воспользовавшись которой захватила 23 плацдарма на западном берегу Днепра и 2 плацдарма на Припяти. Днепр как стратегический рубеж обороны потерял для вермахта свое значение. При освобождении Украины в октябре 1943 г. генерал Малеев вновь был ранен, и после лечения его по настоянию А.Г.Селиванова вернули в 5-й Донской казачий кавалерийский корпус заместителем командира по строевой части. Впереди была Корсунь-Шевченковская наступательная операция, во время которой в январе 1944 г., когда из-за крепчайших морозов замерзли и немецкие, и советские танки, донская конница внесла решающий успех в ход сражения, а казаки окончательно утвердили за собой славу истребителей гитлеровцев, на которых их стремительные атаки всегда нагоняли панический ужас. Капитан Гейко, руководитель Александровской группы ветеранов 5-го Донского казачьего кавкорпуса, в 2004 году, накануне 60-летия Великой Победы, встретился со студентами Александровского сельхозтехникума Ростовской области и подарил музею, созданному ребятами, свои мемуары: «Мне, наводчику пулемета ДШК, в составе 4-й минометной 120-мм батареи, 1684 артиллерийско-минометного Дебреценского полка 63-й кавалерийской дивизии 5-го Донского казачьего кавалерийского Краснознаменного Будапештского корпуса, в годы войны пришлось быть непосредственным участником Корсунь-Шевченковской операции, имевшей много общего с битвой на Волге. В этих боях координировал действия 1-го и 2-го Украинских фронтов Маршал Советского Союза Г.К.Жуков. Наш 5-й кавалерийский корпус был введен в операцию 28 января 1944 года в районе Оситняжка - Тишковка Черкасской области общим направлением на г. Шполу и находился в непрерывных боях на внутреннем фронте по окружению и уничтожению гитлеровской группировки вплоть до завершения операции 17 февраля 1944 года. Враг потерял в этих боях около 55 тысяч убитыми, свыше 18 тысяч гитлеровских солдат и офицеров попали в плен, а о брошенной ими технике можно привести слова наших солдат, что они плутали среди нее, как в дремучем лесу». Работоспособность генерала Малеева в этих тяжелых зимних боях восхищала подчиненных. Гвардии рядовой донской казак Владимир Дмитриевич Ефремов (ныне председатель Волгоградского городского Совета ветеранов 5-го гвардейского Донского казачьего кавалерийского Будапештского корпуса) со своими товарищами во время Корсунь-Шевченковской операции несколько дней охраняли хату, в которой работали и жили командир корпуса и его заместитель генерал Малеев: - Это были настоящие генералы, они знали военное дело, как «Отче наш», умели разрабатывать и обеспечивать операции максимально эффективно и с наименьшими потерями, когда надо было, не слезали с седла, спали урывками, недоедали. Изнурительные осенние и зимние бои на Украине подорвали здоровье командира 5-го Донского казачьего кавалерийского корпуса. «После майских праздников 1944 года, когда донцы-кавалеристы уже подходили к Карпатам, тяжело заболел комкор генерал-лейтенант Алексей Гордеевич Селиванов, - пишет Юрий Немиров. – Они с Малеевым были ровесниками. Судьба их была схожей по самому главному счету – служению Родине… О том, как сложились взаимоотношения Алексея Гордеевича и Михаила Федоровича на долгом пути от Северного Кавказа до Карпат, мы можем судить по этому письму, присланному в корпус Селивановым из ялтинского санатория РККА: «Родной Михаил Федорович! Чертовски рад твоему письму, которое явилось для меня лучшим целебным бальзамом. Сейчас стал ходить, и снова явилось страстное желание увидеть тебя – славного, честного, бескорыстного солдата и генерала. Где был ты – там порядок и победа были обеспечены. Поэтому желаю от всей души тебе доброго здоровья, а победу над врагом ты возьмешь сам. Дорогой мой, если будет у тебя время, черкни пару слов и посмотри моего рыжего конька, ведь лучше тебя никто лошадей не знает и не любит. Целую крепко, крепко. Твой Алексей Селиванов». Командиру не суждено было вернуться в корпус. На этом посту его сменил генерал-майор Сергей Ильич Горшков. В 1941 – 1942 годах он служил у генерала Малеева в 17-м Кубанском казачьем кавкорпусе командиром дивизии. «Так что было о чем вспомнить командиру корпуса и его заместителю в редкие минуты затишья, - читаем в книге Юрия Немирова. – И начальник политотдела полковник Привалов был всегда рядом, а он начинал свою военную биографию, как и Малеев, на Царицынском фронте… Потом полковник присылал мне воспоминания о генерале Малееве, и в каждом их слове – сердечность, дань уважения мужественному, незаурядному человеку: «Больше всего запомнились тяжелые бои, где мне приходилось быть, можно сказать, седло к седлу с Михаилом Федоровичем Малеевым, в районе села Дедымкин на Ставрополье, на разных этапах Корсунь-Шевченковской операции и в дни знаменитой Будапештской битвы. Под Будапештом наш корпус вместе с другими частями и соединениями отразил три прорыва немецких танков к венгерской столице. И в этих боях, как всегда, генерал Малеев проявил себя как воин, не знающий страха. Нередко его можно было видеть на передовой. Помню, штаб 12-й кавалерийской дивизии находился в местечке Бевар. Командный пункт был атакован танками фашистской дивизии «Мертвая голова». Тогда генералы Малеев и Григорович, комдив-12, пошли в цепь казаков, и атака была отбита!» К концу войны за успешное решение задач в составе конно-механизированных групп семи кавалерийским корпусам было присвоено звание гвардейских. Среди них был и 5-й Донской казачий кавалерийский корпус, которому гвардейское знамя было вручено 30 июля 1944 года в Румынии. К тому времени корпус также был награжден орденом Красного Знамени за участие в окружении и уничтожении Корсунь-Шевченковской группировки гитлеровцев. Генерал Малеев был участником планирования и выполнения боевых действий корпуса в этой операции. Он также участвовал в составе 4-го, 2-го и 3-го Украинских фронтов в разработке и осуществлении Донбасской, Мелитопольской, Уманско-Ботошанской, Ясско-Кишинёвской, Дебреценской, Будапештской и Венской наступательных операций во время освобождения Украины, Молдавии, Румынии, Венгрии, Австрии, штурме Карпат, Трансильвании, Альп. После освобождения Бухареста по инициативе его жителей, узнавших, что до войны Михаил Федорович Малеев командовал 3-й Бессарабской кавалерийской дивизией им. Котовского, король Румынии преподнес генералу именную валашскую шашку.

ВОЙНУ, за годы которой он потерял двух родных братьев, Ивана и Ефима, генерал М.Ф.Малеев закончил вместе с земляками-донцами заместителем командира 5-го гвардейского Донского казачьего кавалерийского Краснознаменного Будапештского корпуса по строевой части, и в этой должности весной 1945 г. в австрийских Восточных Альпах участвовал в пленении гитлеровских генералов Краснова и Шкуро, воевавших во время Второй Мировой войны на стороне фашистской Германии. - Я хорошо помню, что дедушка не очень-то любил рассказывать о войне, - вспоминает внук генерала Малеева Григорий Иванович Бернатович. - Со мной он чаще вспоминал свою родную слободу Большую Мартыновку, куда летом вывозил к маме Домне Михайловне и свояченице Дарье Тихоновне нас с двоюродными сестрами и братом Мишей; приучал меня сидеть на лошади, катал на тачанке. Дед любил простые радости: повозиться в саду на берегу речки Сал, надеть только что проглаженную бабушкой горячую пижаму, поесть ягодного мусса с молоком… В Мартыновке часто брал меня с двоюродным братом на конезавод, основанный им после войны, и там проводил мастер-классы выездки. Больше всего мне нравилось, когда кони по его команде танцевали вальс. Я думаю, он настолько устал от войны и службы, что попросту наслаждался каждой спокойной минутой. Хотя находил время и с нами заниматься; в Сталинграде часто гулял со мной на Центральной Набережной и во дворе Планетария, где работала моя мама Тамара Михайловна и который расположен по соседству с нашим домом на улице Гагарина. Но однажды он нарушил свое правило самому, пока не попросят, не говорить о войне. Это случилось, как я потом понял, когда один из помилованных в 1955 году эмигрантов-красновцев, встретив деда при мне во время прогулки, упрекнул его в том, что он повинен в смерти атаманов Краснова и Шкуро. Тогда дед вернулся домой со мною и был сильно не в духе, долго молча пил чай, глядя в окно на двор. Я в это время терся около. Деда Миша приподнял мою голову за подбородок и, глядя в глаза, спросил: - Ты знаешь, кто такой атаман Краснов? - Он враг, которого ты взял в плен! – отрапортовал я. - Сегодня ты слышал, как меня за это оскорбил другой белогвардеец. Я хочу, чтобы мои внуки знали правду. Сейчас много книг пишут о войне. Если когда-то появится книга о том, как атаман Краснов попал в плен и за что его судили, обязательно прочти ее…

В ПЕРВЫЙ ЖЕ день нападения гитлеровской Германии на СССР, 22 июня 1941 года, бывший атаман Войска Донского Петр Николаевич Краснов обратился к казакам в России и в эмиграции с воззванием: «Я прошу передать всем казакам, что эта война не против России, но против коммунистов, жидов и их приспешников, торгующих Русской кровью. Да поможет Господь немецкому оружию и Хитлеру! Пусть совершат они то, что сделали для Пруссии Русские и Император Александр I в 1813 г.» (имеется в виду освобождение Пруссии от наполеоновской Франции – прим. авт.). С первых же дней войны стало ясно, что Краснов в этом случае лгал так же искусно, как и прежде. В 1942 году, когда не только евреев, но и всех представителей многонациональной России гитлеровцы тысячами истребляли в концлагерях, расстреливали, вешали и сжигали живьем в городах и селах на оккупированных территориях, Краснов предложил германскому командованию оказать помощь в создании казачьих подразделений в составе вермахта для борьбы с СССР. С сентября 1943 года Краснов — начальник Главного управления казачьих войск Министерства Восточных территорий Германии, которое планировало и осуществляло людоедскую политику в Польше и Советском Союзе. По официальной версии, в мае 1945 года он сдался англичанам, и в австрийском городе Лиенце 28 мая 1945 года вместе с 2479 офицерами Казачьего Стана в эмиграции был выдан английским командованием советской военной администрации. Был переведен в Юденбург и затем этапирован в Москву, где содержался в Бутырской тюрьме. Андрей Григорьевич Шкуро (настоящая фамилия Шку́ра) в эмиграции жил сначала в Югославии, затем - в Париже, где работал наездником в цирке. В годы Второй мировой войны Шкуро вместе с бывшим атаманом Красновым приступил к формированию казачьих частей СС, сотрудничавших с германским вермахтом. В 1944 году специальным указом Гиммлера Шкуро был назначен начальником Резерва казачьих войск при Главном штабе войск СС, зачислен на службу в чине группенфюрера СС (генерал-лейтенанта СС) с правом ношения немецкой генеральской формы и получением содержания по чину. Официально Шкуро готовил казаков для 15-го казачьего кавалерийского корпуса войск СС, которым командовал Гельмут фон Паннвиц. Подготовленные Шкуро казаки выполняли охранные функции и боролись с партизанами в Югославии в качестве карателей. В 1945 году, по официальной версии, согласно решениям Ялтинской конференции, англичане интернировали Шкуро и других казаков-эсэсовцев в Лиенце на территории Австрии, а затем выдали их Советскому Союзу. Комментируя детали выдачи англичанами захваченных казаков, некоторые авторы из Западной Европы пишут, что генерал Советской Армии Михаил Малеев нагрянул в ущелье близ Шрайбесдорфа для того, чтобы разлучить офицеров и солдат казачьих частей СС с любимыми лошадьми, и на эти сцены невозможно было глядеть без слез. Но ученые-историки, отметая эмоции, упирают на факты: в процессе пленения унижениям никто не подвергался, хотя казаки, выступавшие на стороне нацистов, заслуживали самого строго обращения, поскольку принимали участие в массовом истреблении мирных жителей и подавлении антифашистских восстаний в составе эсэсовских, полицейских и иных гитлеровских частей. Согласно показаниям фон Паннвица, данным на суде, он в апреле 1943 года по указанию рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера сформировал 15-й казачий корпус СС и командовал им в карательных операциях против югославских партизан, совершая массовые убийства и изнасилования: «Зимой 1943-1944 годов в районе Сунья-Загреб по моему приказу было повешено 15 человек заложников из числа югославских жителей… В конце 1943 года в районе Фрушка-Гора казаки 1-го кавалерийского полка повесили в деревне 5 или 6 (точно не помню) крестьян. Казаки 3-го, 4-го и 6-го кавалерийских полков в этом же районе учинили массовое изнасилование югославских женщин. В декабре 1943 года подобные же экзекуции и изнасилования были в районе города Брод (Босния). В мае 1944 года в Хорватии, в районе южнее города Загреб, казаки 1-го полка сожгли одну деревню. Этим же полком в июне 1944 года было совершено массовое изнасилование жительниц города Метлика. По приказу командира 4-го кавалерийского полка подполковника германской армии Вольфа была сожжена деревня Чазьма, что западнее города Беловар. В этот же период, то есть летом 1944 года, казаки кавалерийского полка сожгли несколько домов в Пожего-Даруварском районе. Я также вспоминаю, что в декабре 1944 года казаки 5-го кавалерийского полка под командованием полковника Кононова во время операции против партизан в районе реки Драва, недалеко от гор. Вировитица, учинили массовое убийство населения и изнасилование женщин…» Казаки из созданного Красновым Казачьего Стана в эмиграции принимали деятельное участие в подавлении Варшавского восстания в августе 1944 года. В частности, в боевых действиях против плохо вооруженных повстанцев участвовали казаки из сформированного в 1943 году в Варшаве казачьего полицейского батальона (более 1000 чел.), конвойно-охранной сотни (250 чел.), казачьего батальона 570-го охранного полка, 5-го Кубанского полка под командованием полковника Бондаренко. Одно из казачьих подразделений во главе с хорунжим И.Аникиным получило задание захватить штаб руководителя польского повстанческого движения генерала Бур-Коморовского. Казаки захватили около 5 тыс. повстанцев. Фашистское командование наградило многих казаков и офицеров орденом Железного Креста. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение казнить Краснова и других казачьих и горских генералов-антикоммунистов: Шкуро, Султан-Гирея Клыча, Гельмута фон Паннвица и пр., после чего смертный приговор им вынесла Военная коллегия Верховного суда СССР. Краснов вместе с другими казачьими генералами и офицерами вермахта и СС за то, что они вели «посредством сформированных ими белогвардейских отрядов вооруженную борьбу против Советского Союза и проводили активную шпионско-диверсионную и террористическую деятельность против СССР» был приговорен к повешению и казнен в Москве 16 января 1947 года.

— УЖЕ ПОСЛЕ смерти деда, года через три, когда я перешел в четвертый класс, мама принесла домой книгу под названием «К Альпам» - мемуары его сослуживца командира минометной батареи Ефима Райгородецкого, опубликованные издательством «Военная литература», - вспоминает дальше внук генерала Малеева. - Я приведу рассказ Ефима Яковлевича Райгородецкого, записавшего после смерти деда слова полковника в отставке, главного ветврача 5-го гвардейского Донского казачьего кавалерийского Будапештского корпуса Владимира Митрофановича Доценко о том, как при нем генерал Малеев допрашивал, или, скорее, полемизировал с арестованными гражданами Германии Красновым и Шкуро в австрийском городе Юденбурге: «Помещение, куда мы вошли, напоминало заводской цех. На просторной площадке стояли скамейки, разложены полосатые матрацы. Десяток старцев при полной амуниции лениво поднялись со своих мест. Вперед вышел высокий старик с воспаленными глазами. За ним — обрюзгший коротышка с красным испитым лицом. У обоих генеральские погоны с серебряной канителью. — Господа! — обратился к ним Павлов (генерал-майор, комендант советского гарнизона в городе Юденбург — Г.И.Б.). — Перед вами заместитель командира Донского казачьего кавалерийского корпуса генерал-майор Малеев. Прошу представиться, господа. — Генерал Краснов, — сухо произнес высокий старик с воспаленными глазами. — Генерал Шкуро, — промычал обрюзгший коротышка. Невнятные голоса раздались за их спинами. Малеева, видимо, больше, чем нас, поразила эта сцена. Некоторое время он молчал, пристально разглядывая арестованных. — Простите, генерал, — нарушил тишину Краснов. — Не знаете ли, от чего умер Борис Михайлович Шапошников? — Маршал Шапошников был тяжело болен, — ответил Малеев. — Как здоровье Буденного и Ворошилова? — полюбопытствовал Шкуро. — Отлично. Если это вас интересует. — Как же! Как же! Приходилось с ними встречаться. Я имею в виду на поле брани. Вы еще не воевали в те времена. — Напротив, воевал. И, представьте себе, в кавкорпусе Семена Михайловича. Рядовым бойцом. Шкуро сделал пренебрежительную гримасу: — Бойцы мало что знали. — Мало?! — возмутился Малеев. — Мне не забыть, как ночным штурмом буденовцы овладели Воронежем. Захватили ваш штабной поезд. Если не изменяет память, вы, господин Шкуро, чудом спаслись на автомобиле. А под Касторной? А на переправе через Северный Донец? От вашей конницы, извините, осталось мокрое место. Все помним, все, по числам… — И я вас, буденовцев, погонял… — начал было Шкуро и осекся, почувствовав на себе недобрый взгляд Краснова. — Полно, полно вам, — возбужденно проговорил Краснов. — Молчите. Он протер носовым платком воспаленные глаза и обратился к Малееву: — Получу ли я возможность написать мемуары? — Не знаю. Правительство решит. — В таком случае, что же нас ожидает? — Правительство решит, — повторил Малеев. — Оно выполнит волю народа. — Я всегда стоял за русский народ. — Лжете, казачий атаман, — перебил Малеев. — Вы его предали. В первые же дни после установления Советской власти пытались задушить революционный народ. Надеюсь, вы не забыли Пулковские высоты?! Получили по заслугам. Краснов поморщился, отвернулся к Шкуро. — Вы слушайте, слушайте, Петр Николаевич, — прошипел тот. Сзади захихикали. Глядя на нас, Краснов почти крикнул: — Смею вас заверить, все годы я спасал Россию! — Чего стоят ваши заверения? — парировал Малеев. — Вы Ленина обманули. Клялись, давали честное слово не воевать против нас. И что же? Продались немецким империалистам, дважды наступали на Царицын. И Гитлеру служили верой и правдой. У вас вон погоны из той же канители, что и у нацистских генералов. — Другой не нашли, — поспешил оправдаться Шкуро…»

ЕЩЕ ОДИН биограф генерала Малеева, Юрий Немиров, так описывает плененных атаманов: «Воспаленные глаза Краснова, прикрытые старомодным пенсне, запомнились и другим советским людям, встречавшимся по своей служебной обязанности с этой преступной группой. Одет был генерал-изменник в немецкий мундир, украшенный погонами царской армии. Штеменко приводит в своих мемумарах и такой любопытный факт: оказывается, вместе с дядей был захвачен и его племянник С.Н.Краснов, «генерал-майор немецкой армии, в прошлом полковник лейб-гвардии и белогвардеец; этот еще не старый мужчина душой и телом сотрудничал с гитлеровцами». В книге Семена Михайловича Штеменко «Генеральный штаб в годы войны» находим еще два портрета: «Низкорослый, весь какой-то испитой, брызжущий злобой генерал Шкуро щеголял в несвежей черкеске с газырями. До последнего момента жизни Шкуро ничуть не скрывал лютой ненависти к Советской власти. Князь Султан-Гирей был худ и глуховат… Прежний характер проявлялся лишь во вспышках злобы ко всему окружающему, особенно к нашим людям»… Вернувшись после этой встречи в штаб корпуса, Михаил Федорович Малеев рассказал о ней комкору С.И.Горшкову, и сорок лет спустя на мой вопрос, помнит ли генерал-лейтенант в отставке, почетный гражданин Ростова-на-Дону этот разговор с Малеевым, Сергей Ильич воскликнул: «А как же! Конечно, помню. Солдатская «почта» вскоре по всему корпусу разнесла весть о встрече бывшего буденовца с белыми недобитками, и много на сей счет у наших казаков было суждений».

— НО КРОМЕ официальной, была и другая версия пленения Краснова, а именно, как и кем конкретно он был захвачен, которую вспоминали и тот же летописец 5-го гвардейского Донского казачьего кавалерийского корпуса Ефим Райгородецкий, и другие ветераны, - говорит Григорий Бернатович. – Например, в книге «К Альпам» Ефим Яковлевич пишет: «Мне удалось узнать судьбы многих товарищей по кавкорпусу и восстановить подробности почти всех боев. Лишь одно обстоятельство долгое время оставалось неясным и потому не давало покоя. Десятки раз перелистывал я потрепанный фронтовой блокнот. На последней страничке — полустертые слова и цифры: «30 апреля — высота 1638.0. Более 1000 лош. Пастух-австриец, Ущелье. Атаман Краснов. Шрайбесдорф». Решил восстановить все по порядку. Я знал, что Краснов был одним из самых ярых врагов молодой Республики Советов. Знал, что ему удалось бежать в Германию, где он стал агентом гитлеровской разведки. В январе 1947 года по приговору Верховного Суда СССР Краснов был повешен. Но многое оставалось для меня неясным. Где был арестован Краснов? При каких обстоятельствах встретился с ним советский генерал М.Ф.Малеев? О чем вели они речь? Ответить на эти вопросы мог бы сам Михаил Федорович Малеев, но он умер в 1965 году». — Вообще-то, дед умер при мне и бабушке от инсульта в приемном покое Волгоградского военного госпиталя в 1964 году, – уточняет внук генерала. – Мы возвращались домой от родственников на трамвае, и ему вдруг стало плохо. На остановке пассажиры помогли вынести дедушку, уложили на лавочку, вызвали «скорую». Медицина была бессильна… — Эта же встреча с австрийским пастухом, - продолжает Григорий Иванович, - описана также и в мемуарах ветерана корпуса капитана Гейко, и при этом он тоже ссылается на Райгородецкого: «Вспоминая те далекие дни, мне пришел на память такой случай из жизни нашей батареи, всего кавкорпуса. По иронии судьбы советская казачья гвардия в канун дня Победы в австрийских Альпах пленила недобитых белогвардейских генералов Краснова, Шкуро с их свитой. Этот эпизод ярко описывает Ефим Яковлевич Райгородецкий — мой боевой командир, ныне полковник в отставке, заслуженный журналист Украинской ССР в документальном рассказе «Конец белого атамана»: “Телефонист батареи Ф. привел на НП пастуха-австрийца, который на ломаном русском языке твердил, что в ущелье – лошади и русская белогвардия во главе с Красновым. Комбат снарядил разведчика П.Афанасьева в штаб полка, а затем в штаб корпуса с пастухом-австрийцем. В операции пленения белогвардейского генерала принял участие заместитель командира корпуса генерал-майор М.Ф.Малеев, который первым объявил им, кто их пленил. И на вопрос Краснова, предоставят ли ему возможность писать мемуары, ответил: “Не знаю. Вы арестованы. Правительство все решит”. Так закончилась эпопея белогвардейских казачьих генералов». — Как видим, оба варианта не стыкуются в датировке события: официальный утверждает, что верхушка Казачьего Стана была пленена в конце мая 1945 года, а ветераны 5-го гвардейского Донского кавкорпуса, ссылаясь на фронтовые дневники, говорят, что это произошло накануне капитуляции фашистской Германии в конце апреля. Но оба варианта сходятся в одном: деда Миша участвовал в пленении Краснова, но как именно это происходило на самом деле, знал только он, - анализирует воспоминания ветеранов и данные архивов внук генерала Малеева. – В 2009 году я говорил об этом с сыном Михаила Федоровича, своим дядей Станиславом Михайловичем Малеевым, родным братом моей мамы Тамары Михайловны, который тоже живет в Волгограде. И с ним также дед избегал вспоминать эту историю. И тоже, как и со мной, только раз говорил о пленении атамана Краснова. Тогда дед рассказал моему дяде: «В конце апреля 1945 года разведка доложила начальнику штаба корпуса, что в ущелье около Шрайбесдорфа, по словам австрийских пастухов (одного из них доставили в штаб, и он подтвердил это при допросе), прячутся генералы и офицеры казачьих частей СС с лошадьми в количестве около тысячи голов. Они хотят найти проводников, а потом, когда наступит ночь, бежать дальше от этих мест, отыскать англичан и сдаться им. Многим из них это удалось, но часть удрать не успела. Командира корпуса Горшкова не было, и я решил взять с собой казаков и выяснить, кто там и зачем. Мы вошли в ущелье и обнаружили табуны лошадей, казачьих гитлеровских офицеров и генералов. Господа генералы, узнав, что я «всего-то» зам. командира 5-го гвардейского Донского казачьего кавалерийского корпуса, не желали представляться. Видать, рассчитывали увидеть не меньше, чем Жукова. На это я им сказал: “Вы арестованы и находитесь в плену у командования 5-го гвардейского Донского казачьего кавалерийского корпуса. Сейчас вы не в том положении, чтобы диктовать свои условия”. После этого они развязали языки». — Это – единственное личное прижизненное свидетельство генерала Малеева об обстоятельствах пленения верхушки Казачьего Стана в эмиграции, – резюмирует внук генерала Малеева.

В 1997 ГОДУ общественная монархическая организация «За Веру и Отечество!» подала запрос на реабилитацию гитлеровских генералов – казачьих и горских атаманов, сотрудничавших с Германией во время Второй мировой войны и казненных в СССР. Другие националистические и монархические организации, как в Российской Федерации, так и за рубежом, тоже неоднократно обращались в государственные органы РФ с просьбами о реабилитации отдельных русских коллаборационистов. В соответствии с заключениями Главной военной прокуратуры об отказе в их реабилитации определениями Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 25 декабря 1997 года граждане Германии Краснов П.Н., Шкуро А.Г., Султан-Гирей Клыч, Краснов С.Н. и Доманов Т.И. признаны обоснованно осужденными и не подлежащими реабилитации, о чем уведомлены все инициаторы обращений. В связи с поступившим запросом от организации «Казачье зарубежье» атаман донских казаков, депутат Государственной Думы от «Единой России» Виктор Водолацкий 17 января 2008 года подписал указ о создании рабочей группы по реабилитации Петра Краснова. По этому вопросу Совет атаманов организации «Всевеликое Войско Донское» 28 января 2008 года принял решение, в котором отмечалось: «…исторические факты свидетельствуют о том, что активный борец с большевиками в годы Гражданской войны, писатель и публицист П.Н.Краснов в годы Великой Отечественной войны сотрудничал с фашистской Германией; <…> Придавая исключительную важность вышеизложенному, Совет атаманов решил: отказать в ходатайстве некоммерческому фонду „Казачье зарубежье“ в решении вопроса о политической реабилитации П. Н. Краснова». Сам Виктор Водолацкий подчеркнул: «Факт его сотрудничества с Гитлером в годы войны делает совершенно неприемлемой для нас идею его реабилитации». Президент России Д.А.Медведев постоянно подчеркивает преступность попыток героизации приспешников фашизма, а равно тех или иных лиц, которые сотрудничали с гитлеровским режимом. Шестью орденами Красного Знамени награждены только 32 человека: Маршалы Советского Союза Буденный С.М. и Рокоссовский К.К., генералы армии Гетман А.Л., Павловский И.Г., Радзиевский А.И., генерал-майор Малеев М.Ф. и другие. Среди военачальников, командовавших в Великую Отечественную войну конно-механизированными соединениями, генерал-майор Малеев М.Ф. единственный, кто награжден 6-ю орденами Красного Знамени. СЛУЖБУ генерал Малеев заканчивал в Приморском военном округе. В это время увеличилась его семья, после того, как вышли замуж за обрусевших поляков – офицеров Советской Армии Николая Листовничего и Ивана Бернатовича его дочери Людмила и Тамара и женился младший сын Станислав, также ставший офицером. «В конце сентября 1955 года Малеев прощался с подчиненными, - пишет Юрий Немиров. – Был зачитан приказ командующего войсками округа Маршала Советского Союза Р.Я.Малиновского: «…Пройдя славный путь от красноармейца-добровольца до генерала, тов. Малеев М.Ф. являлся образцом мужества и отваги в борьбе с врагами социалистической Родины». С декабря 1955 г. генерал .Малеев жил в Сталинграде. Этот город он защищал в составе Царицынского фронта во время Гражданской войны и тут он был внесен в списки бойцов Красной Армии. Здесь генерал и умер в 1964 году, 23 февраля, в День Советской Армии и Военно-морского флота на руках жены Ефросиньи Тихоновны и внука Григория. В последний путь его провожали многие сослуживцы – казаки-гвардейцы; простились с ним и выразили соболезнование его родным советские военачальники, в том числе друг и боевой соратник министр обороны Маршал СССР Родион Яковлевич Малиновский, который был произведен в генерал-майоры в 1940-м году вместе с Михаилом Федоровичем Малеевым. После смерти отца все его награды, в том числе и именную валашскую шашку, подаренную королем Румынии за освобождение Бухареста, его супруга Ефросинья Тихоновна передала в Новочеркасский музей истории Донского казачества. На земле Войска Донского подвиги героев 5-го гвардейского Донского казачьего кавалерийского Будапештского корпуса живут вечно. Именем корпуса названа площадь в Ростове-на-Дону, здесь же в его честь установлен величественный горельеф. Одна из улиц города и средняя школа в поселке Вербово носят имя первого командира корпуса генерала А.Г.Селиванова, второму командиру корпуса С.И.Горшкову было при жизни присвоено звание почетного гражданина Ростова-на-Дону, во многих населенных пунктах области есть улицы с именами земляков – бойцов и офицеров корпуса. Есть такая и в поселке Большая Мартыновка – улица генерала М.Ф.Малеева. В Волгограде память земляка – единственного среди жителей города полководца Победы и единственного среди командиров кавалерийских соединений кавалера 6-ти орденов Красного Знамени, создателя и командира двух единственных казачьих кавалерийских корпусов Вооруженных Сил СССР – до сих пор не увековечена.

Бернатович (Малеева) Тамара Михайловна, дочь генерала Малеева

23.02.2010