Фальсификация истории

Фальсификация истории — ложное описание исторических событий в угоду предвзятой идее. Цели и мотивы исторических фальсификаций могут быть самыми разнообразными: закрепить за тем или иным народом историческое право на определённую территорию, обосновать легитимность правящей династии, обосновать правопреемство государства по отношению к тому или иному историческому предшественнику, «облагородить» процесс этногенеза и т. д.

Приёмы и методы

Методы фальсификации истории многообразны, но в целом их можно свести к следующему:

• а) прямое измышление фактов и подделка документов и
• б) односторонний подбор и произвольное толкование фактов, в результате чего между фактами выстраиваются связи, в реальности отсутствующие, и делаются выводы, которые на основании полной картины сделать никак невозможно.

Во втором случае все используемые факты могут соответствовать реальности, но выводы делаются с грубым и целенаправленным нарушением методологических основ: например, с целью оправдания некоего исторического персонажа все источники, сообщающие о нем негативную информацию, отметаются как враждебно настроенные, следовательно — тенденциозные, следовательно — ложные (хотя враждебный источник сам по себе вовсе не обязательно должен лгать); наоборот, источники, сообщающие позитивные факты, принимаются безо всякой критики.

К пограничным приёмам между случаями а) и б) можно отнести приведение реальной, но усечённой цитаты, с опущением мест, которые прямо противоречат необходимым фальсификатору выводам. Примерами таких приёмов пестрят «исторические» книги Виктора Суворова (Владимира Резуна).

Тенденциозная группировка и подача материала может быть иногда свойственна и в целом добросовестным профессиональным историкам. Так, в работе Н. И. Костомарова «Последние годы Речи Посполитой» описание событий, сопровождавших штурм Праги Польской в 1794 г., даётся таким образом: кратко и сухо упомянув о жестокостях, сопровождавших штурм, Костомаров затем цитирует подробный и красочный мемуарный рассказ о солдате, спасшем ребёнка, которого хотели бросить в огонь. На судьбе детей, не встретивших столь жалостливого солдата, Костомаров не останавливается; в результате, хотя основные факты зверств и сообщены, у читателя остается (эмоционально) впечатление, говорящее скорее о доброте и человечности русского солдата, чем о его «зверской жестокости», которую, со своей стороны, подчёркивали в своих описаниях польские историки.

Нарушения методологии в исторических работах сами по себе не очень редки и служат показателем, скорее, недостаточно высокого научного уровня, чем прямой фальсификации; но они становятся таковыми, если ошибочность суждений историка имеет вненаучное происхождение: не чрезмерное увлечение своими построениями, а стремление доказать древность своей нации и т. п. Нередко механизм фальсификации действует так: учёный выдвигает сомнительную, но соответствующую идеологическим запросам гипотезу; эта гипотеза подхватывается прессой, популярной литературой, попадает в художественные произведения на историческую тему и начинает восприниматься как доказанный и неоспоримый факт. На основании этого «факта» начинают возводиться новые, ещё более «смелые» построения. Как далеко зайдёт процесс, зависит от общей культуры общества, политической и идейной атмосферы и т. п.; в крайних случаях происходит полный разрыв получившейся «научной» картины с реальностью, а учёные, пытающиеся сохранить профессиональную добросовестность, подвергаются травле и вынуждаются либо замолчать, либо приспосабливаться, либо эмигрировать.

Особого размаха достигает этот процесс при тоталитарных режимах, где аппарат пропаганды всесилен, а альтернативная информация блокируется. В результате власть получает возможность создавать совершенно произвольные картины прошлого и менять их по своему усмотрению, что отражено в известной шутке: «СССР — страна с непредсказуемым прошлым».

Исторические примеры

Иван Грозный

Один из первых в России документально подтверждённых случаев фальсификации истории по политическим мотивам относится к царствованию Ивана Грозного. По указанию царя был написан «Лицевой свод» — целостная запись истории с древних времён до текущего момента. В последнем томе (так называемый «синодальный список»), где рассказывалось уже о царствовании самого Грозного, лично царём были сделаны правки, в которых воеводы и бояре, попавшие в немилость к царю, обвинялись в различных неблаговидных деяниях. По некоторым предположениям, боярский мятеж 1533 года, описанный только в синодальном списке, но не упомянутый более ни в одном письменном источнике, также был целиком придуман.

Фашистская Германия

В фашистской Германии широко культивировался миф о «ударе в спину»(der dolchstoss). Суть его заключалась в том, что Германия к ноябрю 1918 еще могла продолжать войну, и если бы не революция, организованная «предателями» социал-демократами, война могла бы закончиться в ее пользу. На самом деле, Германия к тому времени находилась в безнадежном положении: все союзники капитулировали, резервов не было, а вся военная машина Антанты пришла в движение. Было ясно, что Германия обречена. Тем не менее, утверждалось, что она еще могла сопротивляться. С приходом Гитлера к власти нацистскими учеными вся история человечества была приведена в соответствие с расовой теорией, то есть сфальсифицирована целиком и полностью. «Основополагающим» трудом, послуживший отправной точкой для дальнейших фальсификаций, был "Миф ХХ века" (1929) Альфреда Розенберга.

И. В. Сталин

Файл:Lenin and Trotsky celebrate the second anniversary of the Russian Revolution in Red Square..jpg

Ленин и Троцкий и Рыков на праздновании второй годовщины революции

Файл:Lenin celebrates, Trosky has been airbrushed out..jpg

Троцкий и Рыков больше не празднуют. Сей коллаж опубликовал фотограф David King из Ню-Йорка.

В сталинские времена вместе с физическим уничтожением деятелей партии, армии и культуры их имена также стирались в исторических источниках (книгах, учебниках, энциклопедиях, фотографиях .

Основополагающую роль в создании мифологической картины советской истории сыграл созданный, частью лично Сталиным, частью под его редакцией «Краткий курс истории ВКП(б)». Насколько Сталин в своём изложении пренебрегал элементарной логикой, видно из следующего отрывка, касающегося событий 1920 г. — катастрофического по своим последствиям отказа С. М. Будённого выполнить приказ командования и перебросить свою армию на угрожаемый Варшавский фронт:

«Что касается войск Южного фронта, стоявших у ворот Львова и теснивших там поляков, то этим войскам „предреввоенсовета“ Троцкий воспретил взять Львов, и приказал им перебросить конную армию (…) далеко на северо-восток, будто бы на помощь Западному фронту, хотя не трудно было понять, что взятие Львова было бы единственно возможной и лучшей помощью Западному фронту. (…) Таким образом, вредительским приказом Троцкого было навязано войскам нашего южного фронта непонятное и ни на чем не основанное отступление — на радость польским панам. Это была прямая помощь, но не нашему западному фронту, а польским панам и Антанте»

Среди мифов, созданных «Кратким курсом», особенно живучим оказался абсолютно ни на чем не основанный миф о «победе под Псковом и Нарвой», якобы одержанной «молодой Красной Армией» 23 февраля 1918 года (см. День защитника Отечества).

К концу сталинской эпохи из истории революции и Гражданской войны исчезли практически все деятели, реально игравшие видные роли (кроме Ленина); их действия были приписаны Сталину, узкому кругу его соратников (как правило, игравших в реальности второстепенные и третьестепенные роли) и нескольким видным большевикам, умершим до начала Большого Террора: Свердлову, Дзержинскому, Фрунзе, Кирову и другим. Партия большевиков представлялась единственной революционной силой; революционная роль остальных партий отрицалась; реальным лидерам революции приписывались «предательские» и «контрреволюционные» действия, и так далее. В целом созданная таким образом картина носила даже не искажённый, а просто мифологический характер. Также при Сталине, особенно в последнее десятилетие его правления, активно переписывалась и более далёкая история, например, история правления Ивана Грозного^{[источник?]} и Петра Первого^{[источник?]}.

Н. С. Хрущёв

Во время хрущёвской «оттепели» идеологические путы ослабли, и стала возможной бо́льшая свобода научной мысли. Однако «оттепель» не сопровождалась отказом от попыток переписывания истории, изменились только конкретные темы фальсификаций и отношение к отдельным историческим личностям.

• Ошибки действующих руководителей СССР, совершённые во времена Сталина, подавались по шаблону: «я был против, но Сталин мне приказал, пришлось выполнять». Например, подобным образом Хрущёв свалил исключительно на Сталина вину в катастрофическом по своим последствиям провале Харьковского наступления весны 1942 года, хотя сам нес часть ответственности за неудачу.
• Виновниками террора называли лично Сталина и узкий круг его приближённых (Ежова и Берию), затем несколько расширенный за счет членов «антипартийной группы». Однако причастность к террору Хрущёва и близких ему лиц (Анастас Микоян, Серов), а также лиц, умерших ранее и канонизированных (Михаил Калинин, Жданов) замалчивалась.
• Все достижения СССР, включая индустриализацию, победу в Великой Отечественной войне, восстановление разрушенной экономики, создание ядерного оружия, подавались как совершённые не благодаря, а вопреки Сталину и его ближайшему окружению. Доходило до курьёзов: например, из-за цензурного запрета на позитивное и просто нейтральное упоминание имени Сталина, возникшего после XXII съезда КПСС, оказалось невозможным издание книги о советской дипломатии во время Второй мировой войны.
• Террор и связанные с ним явления, именовавшиеся эвфемистическим термином «культ личности», объявлялся порождением неких личных «ошибок» Сталина; вопрос об объективных предпосылках «культа личности» и его связи с сущностью советской общественно-политической системы не ставился, более того — такая позиция могла стать основанием для уголовного преследования. В целом не ставилась под сомнение и сталинская политическая линия: подчеркивалась благотворность сталинской индустриализации, коллективизации, борьбы с «правой» и «левой» оппозицией и т. д.; действия Сталина во внешней политике, включая пакт Молотова-Риббентропа, также рассматривались целиком в русле сталинской традиции. Только после XXII съезда эти деяния стали приписываться уже не лично Сталину, а «партии» и «Советскому правительству» (во внешней политике). В связи с необходимостью сохранить сталинскую версию истории и тем легитимизировать существующий строй, Хрущёв отказался и от реабилитации видных «оппозиционеров» — Бухарина, Каменева, Зиновьева и др. По-прежнему сохранялась традиционная сталинская версия таких событий, как Советско-финская война, Катынский расстрел и т. д.; с целью оправдания сталинской внешней политики сохранялась и демонизация «империалистического окружения» в 1930-е — 1940-е гг.
• По-прежнему скрывались масштабы сталинского террора и тем более таких событий, как Голодомор на Украине, «раскулачивание» и т. д. В некоторых случаях публикуемые данные по количеству репрессированных сильно завышались. Например, указывалось, что в период 1937—1940 было уничтожено до 40 тыс. командиров РККА. На самом же деле это — число командиров, уволенных со службы в указанный период, причём сюда входят и уволенные по выслуге лет, и больные, и уволенные за дисциплинарные проступки. В действительности же репрессировано было 15557 человек — в целом, каждый десятый командир, при этом репрессии мало затронули младший командный состав, а основной тяжестью ударили по высшему.
  Отсутствие полных официальных данных, в свою очередь, порождало мифы в «альтернативной» (самиздатовской и эмигрантской) историографии, в которой количество репрессированных доводилось до вовсе невероятных размеров (известный «рекорд» Солженицына — он называл цифру 66,7 млн жертв репрессий, то есть более трети населения страны). Однако, остаётся под вопросом, можно ли все завышенные цифры считать результатом сознательной фальсификации и можно ли считать сознательной фальсификацией попытки некоторых современных историков опровергнуть «мифы о репрессиях» ссылками на официальную статистику (по мнению некоторых исследователей, не всегда достоверную).)

Л. И. Брежнев

При Брежневе в целом сохранялись и отчасти даже восстанавливались после «оттепельной» критики исторические мифы, созданные в сталинскую эпоху. Изменения, вносившиеся в исторические учебники при Брежневе, носили нерешительный, мелкий характер. Были забыты мифы, непосредственно связанные с культом личности Сталина; в отношении самого Сталина никак не могли решить вопрос, как представить его историческую роль; существование Н. С. Хрущёва замалчивалось, а самому Брежневу приписывались героические заслуги на военной и хозяйственной (а также литературной) ниве.

Националистические фальсификации истории

Этот вид фальсификаций на постсоветской территории наиболее распространён в настоящее время, хотя практиковался он и в советские времена, особенно в национальных республиках. Сводится он, как правило, к тому, чтобы максимально «облагородить» историю своего народа — приписать ему как можно более древнее происхождение, как можно бо́льшие культурные заслуги, разнообразные славные деяния (так что в националистической картине истории, например, незначительная стычка и даже явное поражение может подаваться как великая победа); с этим связано стремление всячески принизить значение других этносов в истории своей страны, приписать себе или замолчать их культуру и их вклад. При этом, как правило, собственный этнос наделяется всеми добродетелями, соседние же выглядят коварными и агрессивными.

В качестве примеров наиболее расхожих мифов русской истории, пестовавшихся в массовом сознании исторической и главным образом околоисторической литературой, можно назвать следующие: Богдан Хмельницкий представлялся как последовательный сторонник присоединения Украины к России, причём замалчивался факт заключения им союза со Швецией, направленного против России, факт принятия турецкого вассалитета и т.д.; наоборот, Мазепа представлялся как «изменник», причём замалчивалось, что целью его было создание независимого украинского государства; Северная война представлялась как оборона от шведской агрессии, хотя именно Россия напала на Швецию; Бородинская битва иногда прямо, а чаще косвенно подавалась как русская победа^{[источник?]}, хотя на деле русская армия была сбита со всех позиций и отступила (глобальные же ее итоги вообще не столь однозначны).

Однако в России этот вид фальсификации истории практиковался в сравнительно умеренных масштабах, в отличие от некоторых национальных республик и вообще молодых наций, которые в своём стремлении преодолеть исторический «комплекс неполноценности» подчас откровенно сочиняли себе исторические и культурные достижения. В качестве наиболее грубых и курьёзных примеров националистической фальсификации можно привести попытки возвести себя к исчезнувшим древним народам (особенно к этрускам и шумерам), попытки чтения на своём языке древних нерасшифрованных надписей (тех же этрусских или «фестского диска» с о. Крит, недавно «прочитанного» по-русски) и т. д., и т. п.

Азербайджанский академик Зия Буниятов так разоблачал фальсификации истории в своей республике: «Договорились чуть ли не до того, что Ной был азербайджанцем. Появились доморощенные „специалисты“, с упорством, достойным лучшего применения, доказывающие происхождение азербайджанцев от шумеров, массагетов, саков и считающие кавказских албанцев тоже тюрками! Для таких манипуляций фальсифицируются эпиграфические надписи, игнорируется элементарная палеография и выворачивается наизнанку этимология„.

Фальсификация историии в бывших республиках СССР

Карелия

В годы существования Карело-Финской ССР во всех изданиях учебника «История Карелии» (кстати, издававшегося только на финском языке), история Карелии и её жителей подавалась исключительно в контексте финской истории, искажалась история карельской государственности, замалчивались факты притеснений карельского населения со стороны шведских и финских захватчиков, граничившие с геноцидом и приведшие к массовому исходу населения исторически карельских земель в XVII веке. Официально подобная трактовка истории преследовала цели „всемерного укрепления советско-финской дружбы“.

Эстония

Автором ряда современных учебников по истории Эстонии (в том числе и учебников для русских школ) является бывший премьер-министр этой страны Март Лаар. Известный эстонский писатель Уно Лахт, считавшийся в советское время «главным эстонским диссидентом» (определение радиостанции «Голос Америки»), а ныне член «Эстонского союза против неонацизма», охарактеризовал^{[источник?]} учебник Лаара как «набор легенд, мифов, выдумок и страшилок, субъективное и далекое от точной науки сочинение, больше похожее на анекдот».

В учебнике не упоминается о том, что в буржуазной Эстонии не было бесплатного среднего и высшего образования, число батраков и бедных в фактически рабском услужении достигало больше половины населения, а эстонцы бежали из своей страны куда глаза глядят, нет упоминаний о 140 концлагерях на территории Эстонии, об убийстве в период нацистской оккупации более 120 тысяч жителей Эстонии — евреев, русских, белорусов и самих эстонцев. Не говорится и о том, что Генеральный план «Ост» предусматривал уничтожить или изгнать до 2/3 эстонцев.

Глава, описывающая период пребывания Эстонии в составе Швеции, носит название «Старое доброе шведское время» — несмотря на то, что тогда быть эстонцем фактически значило быть крепостным. Более того, если верить Лаару, Россия со времен чуть ли не Рюрика питала недобрые намерения по отношению к Эстонии и эстонцам.

Вот некоторые характерные цитаты из ныне используемых учебников, по материалам которых эстонские школьники готовятся к экзаменам по истории^{[источник?]}:

• «Сто эстонцев были приданы к армии киевского князя Олега и сыграли ведущую роль при штурме в 907 году Константинополя». Откуда взялась эта цифра, автор не указывает, но уже само упоминание нации, не существовавшей в X веке, вполне характеризует книгу.
• «Надежда на освобождение Эстонии наступила 22 июня 1941 года».
• «Большинство эстонцев воевало во Второй мировой войне в немецких мундирах, на стороне проигравшего войну: и это определяет наши мнения и чувства. Нам пришлось больше страдать под полувековой советской оккупацией»
• «Победа Гитлера была бы для человечества более страшным несчастьем, чем победа Сталина» — эта фраза включена, видимо, как дань европейской политкорректности.

Латвия

После повторного обретения Латвией независисмости в 1991 году в латышской исторической науке возобладали националистические ревизионистские тенденции. В 2005 году в Латвии при поддержке канцелярии президента США и посольства этой страны вышло издание «История Латвии: ХХ век», ставшее одним из основных учебных пособий. В этом учебнике истории Саласпилский концлагерь, в котором были уничтожены около 100 тысяч человек, в том числе 12 тысяч детей, назван «исправительно-трудовым лагерем». Также сказано, что в подобных лагерях «содержались преступники, дезертиры, бродяги, евреи и прочие». К «прочим», по-видимому, надо относить детей, которых для экономии патронов было предписано убивать прикладами.

Этот же учебник с гордостью повествует о латвийских частях СС: «Латышские легионеры отличались в боях особой выносливостью, умением и отвагой». Это неверно с фактической точки зрения — на фронт латышские эсэсовцы попали только в конце войны из-за низкой оценки их качеств немцами, в основном они «отличились» как каратели. О карательных экспедициях латышских полицейских батальонов в Латвии, России и Белоруссии, а также о том, что ввод Красной Армии в Латвию происходил в 1940 году по личному приглашению тогдашнего президента Улманиса, учебник умалчивает, зато содержит много пафосных рассуждений о русификации и «мрачном советском прошлом».

Другие латышские учебники в этом отношении не лучше. В одних говорится о «виновности Советского Союза в развязывании войны с Германией», в других — о том, что Россия «устраивает пропагандистские кампании, враждебные Латвии, с целью подорвать ее международный авторитет». Ни один учебник не упоминает, что русские в немалом числе жили на территории Латвии, как свидетельствуют летописи, еще в XV—XVI веках, а с 1476 года в Риге существовала «Русская гильдия». При этом все латвийские учебники дружно хвалят красных латышских стрелков, с гордостью упоминая, что первый главком РККА Иоаким Вацетис — латыш.

Чтобы охарактеризовать уровень и глубину подачи материала латышских учебников для русских школ, достаточно привести лишь одну цитату: «За 300 лет развития древнего латыша у него появился единственный настоящий друг — собака».

Украина

Фотография встречается на многих сайтах в связи с Голодомором на Украине 1932-33 годов, на сайте Министерства Иностранных Дел Украины, в книге фотографий «Україна: XX століття» и в проекте почтовой марки, посвященной голодоморам на Украине.

Файл:500px-Holodomor Famine map.jpg

«Статистика убытия населения СССР за период коллективизации с 1929 по 1933 гг.» — N.Y, 1988

Файл:Victims of the 1932-33 famine in Ukraine.jpg

Трупы умерших от голода на кладбище в Бузулуке 1921 г. — они же «жертвы голодомора в Харькове в 1933 г.»

В современной Украине фальсификация истории играет большую роль в воспитании национального самосознания. Одним примером такого рода может служить «карта смертности»: исследователь Марко Кариннюк (Marco Carynnyk) с соавторами пришёл к выводу, что смертности распределялись именно таким образом . Эта работа была опубликованная в США в 1988 году, когда допуск западных исследователей к советским архивам строго ограничивался.

Появлялись и фотографии, подписи под которыми гласили, что они были сделаны в период 1932—1933 гг. на территории Украины, в то время, как в действительности местом съемки, как правило, было Поволжье в 1921—1922 гг. Существуют они и в настоящее время. Можно сравнить, например, «Истоки зла. Тайна коммунизма» Москва. 2000. http://orthodoxos.by.ru/antivavilon/istokizla/13.htm и IPV News USA http://gulag.ipvnews.org/articles/ar0040/photo008.php . Первоисточник этой фотографии размещён, например, в Альбоме иллюстраций «La famine en Russie» изданном в Женеве в 1922 году на французском и русском языке, страница 10.

Более того: их иногда используют и политики. Одним из таких примеров современного мифотворчества может быть участие президента Украины 24 ноября 2006 года в открытии выставки «архивных документов» . На этой выставке украинские пропагандисты выдавали фотографии 20-х годов за фотографии жертв 30-х годов.

Исторические материалы, подобным образом сфальсифицированные, некоторые нечистоплотные деятели кладут в основу идеологии, которая, по их замыслу, может сформировать новую нацию. Так, по мнению наблюдателей, голодомор исполняет роль основного символа, который должен объединить историческое сознание всех украинцев .

Фальсификация истории в литературе и искусстве

Среди наиболее известных литературных произведений, описывающих фальсификацию истории как процесс, следует упомянуть антиутопию Джорджа Оруэлла «1984», где переписывание истории является каждодневной обыденной работой в обществе с тоталитарной формой правления. В романе Владимира Войновича «Москва, 2042» есть удачная сатира на литературную фальсификацию истории в СССР (в сцене, где коллектив коммунистических писателей, выполняя установки руководителя, сочиняет эпопею, живописующую подвиги «Гениалиссимуса» в «Бурят-Монгольской войне»).

В литературе и искусстве, в отличие от науки, грань между допустимым и недопустимым в трактовках истории размыта; о фальсификации истории в художественных произведениях можно говорить тогда, когда автор исходит из фальсификаторских концепций внехудожественного происхождения (разработанных учёными и идеологами). Как правило, ложные концепции именно таким образом (особенно через кино) доносятся до масс и становятся частью массового сознания и ложной исторической памяти.

Яркими примерами являются популярные в СССР и России и не лишённые художественных достоинств фильмы «Неуловимые мстители» и «Белое солнце пустыни», которые показывают абсолютно вымышленные события времен Гражданской войны, но которые у нескольких поколений с детского возраста формировали представление о «красных», «белых», «басмачах» и т. д. Любопытно, что, если образы антибольшевистских повстанцев (басмачи, махновцы и т. д.) в советском искусстве всегда подавались исключительно как уголовные, то белый офицер эволюционировал от коллекции всех мыслимых пороков до образа благородного, но трагически заблуждающегося человека. Но представить реальную мотивацию врагов большевиков советское массовое искусство, как правило, не могло, ибо в созданной им мифологической реальности большевики являлись собранием всех возможных личных и политических добродетелей. Можно вспомнить также созданный кинематографом «будённовский» миф, в котором бойцы Первой конной армии (долженствующие олицетворять «романтику» Гражданской войны) изображались как исполненные возвышенных порывов юные комсомольцы, но отнюдь не как загрубелые в боях ветераны-казаки, какими они были на самом деле. В случае же с Чапаевым вымышленный персонаж до сих пор практически заменяет своего прототипа — частично оттого, что о реальном Чапаеве известно сравнительно мало исторических подробностей, и уж, конечно, не таких колоритных.

Нужно отметить, что создание искажённой картины действительности характерно отнюдь не только для советского кинематографа. Так, американские фильмы Второй Мировой войне создают впечатление, что решающий вклад в разгром Гитлера внесли США. Фильмы, затрагивающие тему войны во Вьетнаме, замалчивают факт конечного поражения США. В исторических фильмах события могут искажаться из соображений политкорректности. Подобные фильмы, возможно, несут свою долю вины за то, что представления простых американцев о мировой истории нередко имеют весьма отдалённое отношение к реальности.

Автор художественного произведения может создавать исторически ложное впечатление и не прибегая к измышлению или искажению фактов, чисто художественными средствами. Так, в польском фильме «Крестоносцы» (по роману Генрика Сенкевича) мы видим сцену пиршества тевтонских рыцарей — которые громко чавкают, гогочут, кидают костями в шутов и т. д. — и в параллель чинный, проходящий за тихой беседой пир у польского короля, хотя история говорит, что если в XV веке и существовали какие-то различия в бытовой культуре между польским и немецким рыцарством, то эти различия были, скорее, в пользу немцев, нежели поляков.

С фальсификацией истории отнюдь не следует смешивать распространившиеся ныне (в научно-фантастических, а больше фэнтезийных произведениях) сюжеты, построенные на переписывании истории, встречающиеся настолько часто, что выделяются в отдельный поджанр, называемый «Альтернативная история». Здесь автор не выдаёт ложь за истинные факты, но вводит допущение, что в какой-то момент прошлого произошли события, отличные от реально имевших место, в результате появляется новая историческая линия, которая отпочковывается от истории реальной; «альтернативные» подходы ныне завоёвывают признание и в собственно науке. Следует, впрочем, отметить, что в последнее время за этот подход ухватились и собственно фальсификаторы — представители лженауки, которые провозглашают «многовариантность» истории и на этом основании выдают свои «альтернативные» построения за один из «вариантов», якобы вполне равноправный с «официальной», то есть научной, версией истории.

Высказывания

• «Воображаемый мир приносит вполне реальные выгоды, если заставить жить в нем других» (Веслав Брудзиньский)
• «Чем чудовищнее ложь, тем быстрее в неё верит публика» (Геббельс)

Анекдоты об искажении истории

• М. А. Суслов выступает на Пленуме ЦК: «Товарищи, Великая Отечественная война была малой, но важной страницей в битве за „Малую Землю“»
• Ленин идёт и рассуждает сам с собой: «сегодня рано, послезавтра будет поздно… Когда же начинать революцию?» К нему подбегает маленький мальчик: «Завтра, Владимир Ильич!». «Молодец, Лёня!». (Этот анекдот буквально воплощён в Северной Корее, где Ким Ир Сену приписано лидерство в национально-освободительном движении начиная с 12-летнего возраста).

См. также

• Альтернативные версии Катынского расстрела
• Новая хронология (Фоменко)
• Протоукры
• Голодомор на Украине