Принцесса Карабу
Принцесса Карабу, (англ. Princess Caraboo — настоящее имя Мэри Бейкер-Уиллкокс, ок. 1791 — 4 января 1865) — авантюристка, выдававшая себя за принцессу из экзотических стран.
Первое появление
Молодая девушка в странной одежде, говорившая на никому не понятном языке появилась впервые 3 апреля 1817 года, в Алмонсбери, (Глостершир, Англия). Первым её заметил местный сапожник, и не зная что делать с незнакомкой, отправил её в сопровождении жены в приют для бедных. По свидетельству очевидцев, оказавшись в приюте, неизвестная знаками выразила своё согласие «жить некоторое время под этой крышей». Молодая девушка была утомлена и передвигалась с явным трудом.
Беда была в том, что понять её язык никто был не в состоянии. Запомнилось, впрочем, что она пришла в явное возбуждение, увидев среди нарисованных на одном из панно фруктов ананас и принялась тыкать в него пальцем повторяя «аннана», из чего был сделан вывод, что этот фрукт ей знаком, и видимо, растёт в тех местах, откуда она была родом. Один из служащих приюта дал знать члену магистрата Сэмюэлу Уораллу об экзотической гостье — так как слуга Уоралла был родом с Востока и говорил на нескольких местных языках.
Первый ночлег
По сохранившимся документам, её отвели в поместье Уораллов — Ноул, однако она какое-то время отказывалась войти в дверь и только после долгих уговоров сменила гнев на милость.
Слуга эсквайра, несмотря на все усилия, не мог её понять, и, вновь прибегнув к языку знаков, эсквайр и его жена пытались выяснить у неизвестной, есть ли при ней какие-то бумаги или документы. Поняв в конце концов вопрос, она извлекла из кармана потёртый шестипенсовик, полупенсовую монету и мыло, завёрнутое для сохранности в кусок ткани. Больше у неё ничего не было.
Документы скрупулёзно описывают одежду незнакомки: длинная нательная рубашка, кусок чёрного муслина, обмотанный вокруг шеи вместо шарфа, чёрная полотняная шаль, превращённая в тюрбан, чёрно-красная шаль на плечах, чёрные кожаные туфли и чёрные чулки.
Рост — чуть более пяти футов, глаза чёрные, волосы каштанового цвета, кожа смуглая, следы от серёг в ушах, руки нежные, как будто не привыкшие к тяжёлой работе, манеры обходительные и мягкие.
Миссис Уоролл, пожалев неизвестную, отослала вместе с ней в приют собственных лакея и горничную. Незнакомке была подана чашка чая, но прежде чем пить она прикрыла глаза рукой, и проговорила молитву на своём непонятном языке. Следующую чашку она отказалась принять, жестами требуя, чтобы чашку помыли, и вновь прежде чем пить повторила свою молитву. Уложить её в постель было затруднительно, незнакомка жестами давала понять, что хочет спать на полу, и только после долгих уговоров мисс Уоролл сумела уложить её в постель. Впрочем, перед тем как лечь спать, незнакомка совершила несколько земных поклонов, что было вновь расценено как молитва неизвестному божеству.
Следующее утро
Миссис Уоролл, от души жалевшая неизвестную, пришла за ней вновь ранним утром. Та сидела на полу возле очага, весь её вид говорил о подавленности и одиночестве. Местный священник принёс множество книг с картинками, изображавшими экзотические страны, однако незнакомка, небрежно пролистав их, остановилась только на нескольких акварелях передававших китайскую живопись, и жестами дала понять, что прибыла не то на лодке, не то на корабле откуда-то с Юга.
Ничего другого в этот раз добиться не удалось, но миссис Уоралл приняла твёрдое решение поселить незнакомку у себя и сделать всё, чтобы ей помочь. Впрочем, это было не так просто, неизвестная отказывалась идти и проходя мимо церкви, сделала попытку скрыться внутри; её остановила только дверь, запертая на замок.
Также рассказывают, что придя вновь в поместье, и будучи проведена в комнату для слуг, она увидела на столе несколько свежих гостий (был Канун Пасхи) и вновь проговорив свою странную молитву, приложила одну из них к груди. Далее, когда её провели в комнаты, незнакомка пришла в восторг от китайских статуэток и жестами дала понять, что не то происходит из этой страны, не то посещала её.
Миссис Уоралл пытаясь заставить её написать своё имя, написала на бумаге собственное и повторила несколько раз. Оттолкнув бумагу, незнакомка несколько раз воскликнула: «Карабу!» — указывая при этом на себя.
За обедом она отказалась от мясной пищи, с отвращением оттолкнула предложенные вино, пиво, сидр, и не пила ничего кроме чистой воды.
Для выяснения её подлинного имени и происхождения, незнакомку доставили в магистрат Бристоля, а оттуда — в больницу Св. Петра, предназначенную для бродяг и бедняков. Не выпускавшая незнакомку из виду, миссис Уоралл, вскоре узнала, что в больнице та окончательно замкнулась в себе и отказалась от любой пищи, несмотря на то, что предлагались яйца и мясо, еда для бедняков недоступная и лакомая.
В это время миссис Уоралл принимает окончательное решение поселить её у себя. Незнакомка была вновь приведена в поместье и поручена заботам домоправительницы.
Первые попытки установить личность
Как было уже сказано, мистер и миссис Уоралл предпринимали серьёзные усилия, чтобы установить личность и происхождение неизвестной. К ней в частности приводили множество иностранцев, обращавшихся к экзотической гостье на самых разнообразных языках, но это ни на шаг не приблизило любопытствующих к ответу на вопрос, кто она и откуда.
Сохранился один интересный документ, письмо моряка, отправлявшегося вскоре на Мальту, и неплохо знакомого потому с бассейном Средиземного моря и окружающими его странами. Приведём выдержку из его письма:
Мадам,
(…) Мне кажется, что «Карабу» не имя вашей гости (как то представляют газеты), а название ее страны. Думаю, она происходит из бухты Карабу (Karabouh), что на восточном побережье Каспийского моря, принадлежащей Свободной Татарии. Она легко могла попасть сюда через Персидский залив, или ещё проще — через Чёрное море. Последнее мне представляется более вероятным, так как с начала текущего года множество (многие сотни) кораблей прошли через Средиземное море в Европейские порты. (…) Ваша гостья, быть может, узнает это место на карте, или ей покажутся знакомыми названия близлежащих местностей. Предоставляю на ваше благоусмотрение, мадам, решение как в этом случае поступить и льщу себя надеждой, что предоставленные мною крохи информации сослужат вам добрую службу.
Ваш покорный слуга
Дж. С.
Ещё один человек, пометивший своё письмо инициалами А. Б. предлагал иную версию:
Миссис Уоралл, мадам,
Надеюсь, вы простите меня за смелость, но я хотел бы сообщить вам некие соображения касающиеся иностранки, которую вы столь милосердно и добросердечно (…) приютили у себя. Старательно собрав все сведения о ней, которые я только мог найти в шотландских газетах, я нашёл среди прочих утверждение, что она, должно быть черкешенка, и это особенно возбудило моё любопытство, так как сам я вырос в этих местах… Её привычки, еда и поведение за столом, её опасливое отношение к мужчинам, её жест прощания, её отвращение к вину, алкоголю и опьяняющим напиткам — все свидетельствует о том, что мистер Вилкинсон был прав в своём предположении. Также её молитвенная поза, на крыше, с лицом, обращённым к Востоку, повторяет молитвенную позу черкесов, в газетах я нашёл утверждение, что так она приветствует солнце. Черкесы же не почитают никого кроме истинного Бога, и молятся, обратив лицо к Мекке, полагая, что творец всего сущего избрал этот город местом своего прибывания. Своего бога черкесы также зовут Аллах-Таллах (что нужно переводить как Господь Всемогущий), и возможно, газеты ошибаются, и она не молится солнцу, но обращается лицом к Мекке — что служит дополнительным доказательством выдвинутого мною предположения.
История самозваной принцессы
В конечном итоге объявился некий моряк малайского происхождения, подданный Португалии, по имени Мануэль Эйнессо, который заявил, что понимает её язык, и перевёл историю незнакомки следующим образом:
Карабу, по его словам, принадлежала к аристократическому роду и жила где-то на островах Индийского океана. Она была похищена из отцовского дома пиратами и, когда их корабль проходил недалеко от Бристоля, бросилась за борт и вплавь достигла берега. Авантюрист уверял, что её язык непонятен никому другому потому, что она говорит на смеси диалектов, характерной для побережья Суматры.
Следующие десять недель дом Уораллов стал местом паломничества всего местного населения. Принцессу показывали гостям как экзотическую диковинку. Среди прочих ещё один эксперт, избороздивший Индийский океан вдоль и поперёк, знакомый с обычаями Китая и сопредельных стран, основываясь на первом «рассказе», а также на «информации», которую удалось с помощью жестов и рисунков извлечь из экзотической гостьи (или как считает Гатч, бессознательно подсказанной им самим), записал её историю в более полном виде. Теперь она звучала так:
Принцесса Карабу родилась на острове Ямасу (или Явасу) в Индийском океане. Она была дочерью некоего высокопоставленного лица, китайца по происхождению и «модинки» (малайской женщины), позже убитой во время столкновения «бугу» (Каннибализм) с малайцами.
Однажды она прогуливалась в саду своего отца на острове Ямасу, когда её выманили наружу несколько «самин» (женщин) и далее она оказалась в руках пиратов под командованием некоего Чи-Мина. Связанную принцессу отправили на корабль, причём отец пустился за ней в погоню и сумел поразить стрелой одну из женщин-пираток. Сама принцесса, освободившись, расправилась с двумя из похитителей, заколов одного из них насмерть малайским крисом и серьёзно ранив другого. Жизнь ему смог спасти только местный «джасти» (врач).
Через несколько дней пленная принцесса была продана капитану Таппа Бу. Шлюпкой её доставили на бриг. Корабль этот плыл затем в течение четырёх недель, потом в каком-то порту принял на борт четырёх женщин-путешественниц, и высадил их ещё через пять недель в другом неизвестном порту. Потом корабль отправился в Европу и добрался до берегов Англии ещё через одиннадцать недель, но принцесса, доведённая до отчаяния дурным обращением, прыгнула за борт, и вплавь сумела добраться до берега.
Далее она сумела обменять (видимо, на еду) свою украшенную золотом одежду и тюрбан у некоей английской женщины, живущей в зелёном доме, и получила вместе с тем рубашку и шаль, в которой она явилась в Глостершир. И вот наконец, после шести недель скитаний, она обрела крышу над головой.
Дальнейшие подробности жизни
| Словарь принцессы Карабу, составлен под её диктовку Часть первая — слова собственного сочинения Allah-Tallah — божество |
В следующие десять недель принцесса прекрасно себя чувствует, и похоже, довольна тем, что оказалась в центре всеобщего внимания. Ей предоставляют ткани и портного, и она сооружает себе одежду в привычном вкусе — с рукавами чуть ли не до земли, широким вышитым поясом и тюрбаном, носит открытые сандалии с деревянной подошвой.
Позже, как видно, войдя во вкус, она постоянно дополняет и изменяет свой «рассказ».
Так, оказалось, что её мать чернила зубы и по местному обычаю раскрашивала ладони, она также носила жемчужину в ноздре, и пыталась привить дочери те же понятия о красоте, однако этому воспротивился отец.
Он же был высокопоставленным мандарином, привычным к путешествиям в паланкине на плечах носильщиков, он украшал свою шапку золотой бляхой и прикреплял к ней три павлиньих пера. Также он носил золотую цепь с тяжёлым камнем янтарного цвета. Сама принцесса украшалась семью павлиньими перьями у правого виска. Его имя было «Джессу Манду», её же при рождении назвали «Сиссу Манду», но через какое-то время она переменила имя на «Карабу» в память о некоей выигранной отцом битве.
Она в подробностях рассказывала, что её отец принадлежал к белой расе, мать, как и все малайцы имела шоколадно-оливковую кожу, а людоеды «бугу» были чёрными. Поймав белого человека, они отреза́ли ему голову и руки, пекли мясо на углях, а затем поедали.
Она рассказывала, что подданные становились на колени перед её отцом, и преклоняли одно колено перед ней. О том, как во время пиров их развлекали музыканты, играющие на подобиях арф и флейт.
О том, что Аллах-Таллах — не идол, но невидимое божество, объект поклонения островитян, и за поклонение идолу или изображению, по словам матери, её ждала бы казнь на костре.
Поведение и привычки
| Словарь принцессы Карабу, составлен под её диктовку Часть вторая — цыганские слова Mosha — мужчина |
Все свидетели сходятся в том, что самозваная «принцесса» исполняла свою роль блестяще. Ни разу она не сделала видимой ошибки в своём «языке», ни разу не сбилась на другой акцент или перепутала слова. Слуги признавалась позже, что иногда не спали ночью, ожидая, что она заговорит во сне, и тем самым, возможно, выдаст себя. Но — якобы догадавшись об этом — «принцесса Карабу» прикинулась спящей и заговорила на своём тарабарском наречии.
Также она отказывалась от хлеба, предпочитая ему рис, охотно пила воду и чай (в особенности зелёный, китайский), любила индийское карри, в которое щедро добавляла пряности. Охотно ела голубей и рыбу, но готовила их сама, отрезав голову и выпустив кровь.
Каждый вторник обязательно посвящался посту, для которого она упорно пыталась попасть на крышу дома, по свидетельству очевидцев, однажды едва не разбившись при этом насмерть.
В тёплые дни, она охотно плавала нагишом, упражнялась в стрельбе из лука и соорудила себе для фехтования деревянную саблю. Иногда она ударяла в гонг, так что звук разносился на мили вокруг и умело обращалась с тамбурином.
В один из дней она знаками дала понять слугам, что сегодня день рождения её отца, которому исполнилось 47 лет. Время же она отмеряла оригинальным способом — завязывая узлы на бечеве. Именно так она сумела объяснить, сколько недель провела в плавании.
Как минимум раз в неделю принцессу Карабу возят в Лондон, где художник Бэрд пишет вначале в карандашной технике, затем - в красках ее портрет.
Первые сомнения
Бывалые путешественники, хорошо знающие тихоокеанские острова, замечали мелкие несоответствия между привычками принцессы Карабу и обычаями Восточных стран. Впрочем, разговоры эти велись в её присутствии, что позволяло ей немедля изменять и корректировать своё поведение, — так, один из гостей неосторожно заметил, что индийское приветствие «намасте» — выражается в складывании ладоней перед лицом, малайцы же — прикладывают руку к голове. Принцесса Карабу немедля поняла свою ошибку и стала прикладывать руку к голове, приветствуя подходивших к ней.
Также во время болезни вызванные из Бристоля врачи в её присутствии дали понять миссис Уоралл, что её гостья вряд ли проживёт более суток и с удивлением заметили, как исказилось лицо больной. На этот раз принцессу Карабу выручила служанка, заметив, что подобные нервные гримасы она видит не впервые, и все произошедшее — не более чем совпадение.
Разоблачение
Однако же, через короткое время правда вышла наружу. Самозванку погубило то, что в «Бристольском Журнале» (англ. The Bristol Journal) появился её портрет, и некая миссис Нил опознала в «принцессе Карабу» Мэри Уиллкокс, по мужу — Бейкер, дочь сапожника из Уитеиджа, Девоншир, и дала об этом знать семье Уораллов. Мэри какое-то время снимала комнату в её доме, затем и перед этим ещё несколько лет служила в разных домах, но нигде не могла задержаться надолго. Миссис Нил уверяла, что Мэри развлекала её юных дочерей языком собственного сочинения, состоящим из смеси цыганских и самолично изобретённых, не существующих слов. Уходя из дома, она обмотала голову шалью, соорудив таким образом тюрбан. Вскоре объявился ещё один свидетель, сын колесника из Бристоля, клятвенно подтвердивший, что за несколько дней до «обнаружения» самозваная принцесса вместе с ним зашла в пивную, где подкрепилась бифштексом и ромом. Под давлением этих свидетельств, Мэри Бейкер ничего не оставалось как признаться в обмане.
Впрочем, она еще пыталась сопротивляться, рассказывая о том, что долгое время жила в Индии, будучи нянькой в английском семействе — но еще раз была уличена в обмане, не сумев дать правильный ответ ни на один вопрос об этой стране и ее нравах. После этого, Мэри Бейкер окончательно сдалась и рассказала свою подлинную историю.
История Мэри Бейкер
Рассказ Мэри был длинным и путаным, со множеством красочных деталей и приключений — видимо, сымпровизированных прямо на месте. Сухой остаток этого повествования звучал так:
Самозванка подтвердила, что её зовут Мэри Бейкер, ей 26 лет, родилась она в очень бедной семье, имела шесть братьев и сестёр, но все они умерли в младенческом возрасте. С восьми лет, чтобы помочь семье, пряла и ткала шерсть, иногда нанималась батрачкой на окрестные фермы. Позже устроилась прислугой в богатый дом в Эксетере, но через два месяца ушла оттуда, так как работа показалась слишком тяжёлой.
Далее отправилась пешком в Тонтон, и по дороге решила якобы покончить с собой, повесившись на завязках фартука. Самозванка уверяла, что её остановил «голос свыше» прозвучавший у нее в голове. Голос строго сказал «Это грех!».
Кое-как пешком и на проезжающих фургонах добравшись до Лондона, Мэри Бейкер жила какое-то время в работном доме, затем служила в семье пастора Паттендена. Эта часть её рассказа нашла подтверждение, пастор вспомнил девушку, и уверил позже, что она прекрасно справлялась с работой, но была недовольна своим положением и обладала «трудным, эксцентричным характером». Эту характеристику, впрочем, давали ей и другие работодатели. Можно предположить, что Мэри Бейкер искала для себя жизни безбедной и беззаботной, что в конце концов привело её на путь самозванчества.
Искренне жалея девушку, Паттенден попытался найти для неё более подходящую работу и устроил нянькой в семью Мэттьюс. Здесь, рассказывала Мэри Бейкер, она познакомилась с живущей по соседству иудейской семьёй, познакомилась с их распорядком жизни, молитвами, алфавитом и правилами кашрута — всё это позже пригодится ей, когда она окончательно станет Принцессой Карабу.
У Мэттьюсов повторилась та же история, новая нянька работала на совесть — но с видимой неохотой и ставила работодателей в тупик неожиданными заявлениями, например, о том, что хочет уйти в лес и жить вдали от цивилизации.
Впрочем, долго она не задержалась и здесь. Осенью 1812 г. Мэри Бейкер окончательно рассорилась со своими работодателями, и какое-то время жила в приюте для проституток, называя себя Энн Берджесс (Берджесс — было девичьей фамилией её матери). Она пыталась уверить своего будущего биографа Джона Гатча, что приняла это место за монастырь, но такую версию вряд ли можно принять всерьез.
Опустив дальнейшие красочные подробности — о переодевании в мужскую одежду, плене у разбойников и т. д. перейдём сразу к 1813 г. — моменту её возвращения домой. Мать попыталась пристроить её на работу к кожевнику, но Мэри наотрез отказалась таскать на себе отвратительно воняющие кожи. Сменив ещё несколько случайных работ, она возвращается в Лондон, где торгует рыбой, и становится любовницей человека по фамилии Бейкер.
Через два месяца, они вступают в официальный брак, и далее живут в местечке Бэттл, близ Гастингса. Мэри вспоминала, что в начале 1816 г. муж отплыл в Кале, оставив её беременной, с обещанием вернуться и забрать её с собой во Францию, однако, обещания не сдержал.
Чтобы хоть как-то прокормиться, Мэри (под именем Ханны Бейкер) устраивается барменшей в заведение некоей миссис Кларк, привлекая всеобщее внимание невероятными баснями, которые она рассказывает любому, готовому её слушать.
11 февраля 1816 г. на свет появляется мальчик, который будет крещён под именем Джона Уиллкокса (но сама Мэри всегда называла сына Джон Эдвард Френсис Бейкер). Снова ей приходится вернуться в работный дом, так как прокормить ребёнка она не в состоянии. В конце концов, она решает отказаться от сына, и отдаёт его в приют, где в ответ на вопросы персонала рассказывает, (исследователи сходятся о том, что в этот раз, она видимо, говорит правду) что зовут её Мэри Уиллкокс, она никогда не была замужем, и родила ребёнка от своего любовника, рабочего-строителя по имени Бейкер, родом из Эксетера. Они жили вместе в течение девяти месяцев, потом Бейкер ушёл на заработки в Лондон и больше она его не видела.
Позже, устроившись на очередную работу — служанкой в семье Статлингов, Мэри аккуратно каждый понедельник, посещает сына в приюте, но в 1817 г. ребёнок умирает.
Миссис Статлинг позже вспоминала, что Мэри выполняла свою работу добросовестно, однако же (в который раз!) повторяет, что «девушка эта необузданная и странная». Мэри пугала детей рассказами о цыганах, уверяла, что сама родом из Индии, а ребёнка родила в Филадельфии, в Соединенных Штатах. В конечном итоге, её выгнали вон.
Возможно, она посетила Францию, потому что переменив ещё несколько случайных работ, отправилась в Глостершир, по пути выдавая себя за француженку, и прося милостыню, смешивая в кучу английские слова со словами из языка собственного сочинения. Ей запомнился случай, когда в поисках куска хлеба, она зашла в ближайшую пивную и на ломаном языке стала просить помочь бедной француженке. Добросердечные посетители наперебой принялись её угощать, и ссужать деньгами — и наконец Мэри поняла, что нашла свою золотую жилу.
Правда, маскарад оказался хорош только на короткое время, вскоре она встретилась лицом к лицу с настоящим французом, но Мэри выкрутилась и в этот раз, заявив, что её поняли неправильно, и на самом деле она — испанка. Именно в это время она встретила сына колесника, который позже и опознает самозваную принцессу.
Но «испанский» маскарад проваливается снова, она встречается с кем-то, утверждающим, что отлично знает этот язык. Мэри вспоминала, что от полной безнадёжности заговорила с ним — и к своему изумлению, получила заявления, что её язык действительно испанский, и она только что сказала: «Отец и мать идут за мной, но немного отстали». Это было важным уроком. Раз и навсегда Мэри научилась пользоваться чужой самоуверенностью, а заодно поняла, что лучше ей стать принцессой из никому не ведомой, экзотической страны.
Сын колесника в это время ей порядком надоел. Мэри ухитрилась «потеряться» в толпе, и далее отправилась в Алмондсбери, где появилась уже как Принцесса Карабу.
Дальнейшая жизнь
Открытие могло перерасти в скандал, газеты с удовольствием вышучивали легковерие и невежество бристольцев. Мистер и миссис Уоралл сочли за лучшее отправить её в Филадельфию и 28 июня 1817 года она села на корабль, уходящий в Америку. По отрывочным сведениям, доходившим из-за океана, Мэри Бейкер какое-то время ещё пыталась играть свою роль — но через два месяца связь с семьёй Уораллов окончательно прервалась.
Какое-то время ходили упорные слухи, что «принцесса Карабу» побывала в гостях у Наполеона на острове Св. Елены, однако документальных подтверждений тому нет.
В 1821 г. она вернулась в Англию, где пыталась вновь начать играть свою роль — но безуспешно. По имеющимся сведениям, посетила Францию и Испанию, где опять пыталась изображать принцессу, но вскоре вернулась и вышла замуж во второй раз. В сентябре 1828 года Мэри Берджесс (таково теперь было её имя) окончательно поселилась в Бедминстере и родила дочь. В 1839 году её имя вновь мелькает в документах — Мэри Берджесс занимается поставкой медицинских пиявок в Бристольскую больницу. Она умерла 4 января 1865 года и была похоронена в безымянной могиле в Бристоле.
Cм. также
- Фильм «Принцесса Карабу»
Ссылки
- Джон Мэттью Гатч. «Карабу: История оригинального обмана» (англ.)
- Немного на сайте о самых умных мошенниках (рус.)
- Статья о принцессе Карабу на сайте об удивительных людях (англ.)
- Музей обманов и розыгрышей. Статья о принцессе Карабу (англ.)
- Raison, J. and Goldie, M. Caraboo The Servant Girl Princess: The Real Story of the Grand Hoax. Moreton-in-Marsh, The Windrush Press,1994.
- Wells, J. Princess Caraboo: Her True Story. London, Pan Books,1994.