Эта статья входит в число избранных

Андокид (оратор)

Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Перейти к навигации Перейти к поиску
Версия для печати больше не поддерживается и может содержать ошибки обработки. Обновите закладки браузера и используйте вместо этого функцию печати браузера по умолчанию.
В Википедии есть статьи о других людях с именем Андокид.
Андокид
др.-греч. Ἀνδοκίδης
Рождение около 440 года до н. э. (предположительно)
Афины
Смерть после 391 года до н. э.
Отец Леогор

Андоки́д (др.-греч. Ἀνδοκίδης; родился предположительно около 440 года до н. э. — умер после 391 года до н. э.) — афинский оратор и политический деятель, второй в каноническом списке десяти аттических ораторов. Принадлежал к сословию эвпатридов, в молодости был членом одной из гетерий. В 415 году до н. э. оказался одним из подозреваемых в святотатстве в рамках дела гермокопидов, но добился оправдания благодаря тому, что сам выступил с доносом (одним из последствий этого стало бегство Алкивиада в Спарту). Вскоре Андокид был вынужден уехать из Афин. Он занимался морской торговлей, водил дружбу со многими правителями Средиземноморья (в частности — с Архелаем Македонским и Эвагором Саламинским). В 411 году до н. э. Андокид попытался вернуться на родину, но попал в тюрьму из-за обвинения в измене и после освобождения опять уехал. Вторая попытка, в 407 году до н. э., тоже закончилась неудачей. Андокид вернулся в Афины только в 403/402 году до н. э., после всеобщей амнистии. В 391 году до н. э. из-за превышения полномочий во время переговоров со Спартой о мире ему пришлось снова уйти в изгнание, и после этого он не упоминается в источниках.

Защищая свою репутацию, страдавшую из-за обвинений в святотатстве и доносительстве, Андокид произнёс (в 407, 400/399 и 391 годах до н. э.) несколько речей, впоследствии изданных и принёсших автору посмертную славу. Андокид не был профессиональным оратором, а потому подвергался критике со стороны многих античных специалистов; но находились и ценители его простого и безыскусного стиля, благодаря которым тексты его произведений сохранились. Для исследователей речи Андокида стали уникальным источником сведений об истории Греции конца V — начала IV веков до н. э. в целом и о процессе гермокопидов в частности.

Биография

Происхождение

Древняя Греция в классическую эпоху

Андокид принадлежал к одному из древнейших аристократических родов Аттики. Согласно Плутарху[1] и Свиде, которые в свою очередь ссылаются на Гелланика, он считался потомком мифологического героя Одиссея, а тот и по отцу, и по матери происходил от Гермеса, сына самого Зевса[2][3]. Псевдо-Плутарх возводит родословную Андокида к Керикам (тоже потомкам Гермеса)[4], но достоверность этого сообщения под вопросом. С одной стороны, источники не говорят прямо о каких-либо родственных связях между Андокидом и современной ему могущественной семьёй Каллиев-Гиппоников (частью рода Кериков), а с другой, представитель последней был соперником Андокида в борьбе за руку одной эпиклеры (наследницы родового имущества), так что эта девушка могла быть общей родственницей двух женихов[5]. Семья Андокида принадлежала к дему Кидатены филы Пандиониды, который включал в себя северную и северо-восточную части Афин[2]. При этом Псевдо-Плутарх пишет о возможном втором варианте — деме Форы филы Антиохиды[4], но это не находит подтверждения в других источниках[6].

Известные истории предки Андокида играли важную роль в жизни Афин. Его прадед по мужской линии Леогор (он родился предположительно около 540 года до н. э.) и прапрадед Харий (тесть Леогора) боролись против тирании Писистратидов[7]. Дед, тоже Андокид, дважды занимал должность стратега — в 446/445 и 441/440 годах до н. э., причём во второй раз его коллегами были Перикл и Софокл. Он участвовал в заключении Тридцатилетнего мира со Спартой и руководил боевыми действиями на Самосе[8]. Его имя написано на одном из сохранившихся остраконов (черепков для проведения остракизма)[9], как и имя деда Андокида-младшего по матери, Тисандра. Сын последнего Эпилик в 410-е годы до н. э. вёл переговоры с Персией о вечном мире, которые, однако, не имели положительного результата[10].

Отец Андокида, ещё один Леогор, известен не в связи с карьерными успехами, а как любитель роскоши и обжора, дававший поводы для насмешек комедиографам своего времени[11][8] — Аристофану[12][13] и Платону[14]. Он был богатым человеком и жил в собственном доме у храма Форбанта в Афинах — по словам самого Андокида, древнейшем в округе, принадлежавшем одной семье на протяжении нескольких поколений[15]. Кроме единственного сына, у Леогора была дочь, жена Каллия, сына Телокла[16]; в его семье воспитывался и племянник по имени Хармид, сын Аристотеля[17][18].

Ранние годы

О начале жизни Андокида известно немногое[19]. Псевдо-Плутарх относит его рождение к 78-й Олимпиаде, к тому году, когда архонтом Афин был Феогенид (468/467 год до н. э.), и уточняет, что Андокид был примерно на десять лет младше Лисия[20]. Однако такая датировка выглядит неправдоподобно: сам Андокид в связи с событиями 415 года до н. э. называет себя молодым человеком[21], а в 399 году до н. э. говорит, что его дети «ещё не родились»[22], и такая формулировка не подходит для почти 70-летнего старика[23]. Наконец, по словам Псевдо-Лисия, в 399 году до н. э. Андокиду было «сорок лет с лишком»[24]. Исходя из всех этих данных, большинство исследователей относит рождение Андокида приблизительно к 440 году до н. э.[25][26][27][6]

Сын Леогора получил типичное для афинского аристократа воспитание. Известно, что он посещал гимнасий в Киносарге, где занимался, в частности, верховой ездой[28]. Судя по его речам, Андокид учился у софистов: он владел всеми основными риторическими приёмами, хорошо знал законы и мог цитировать их по памяти[6]. Ещё лучше он был знаком с поэзией[19]. По-видимому, ещё будучи эфебом (вскоре после 422 года до н. э.), Андокид стал членом одной из гетерий — тайного аристократического общества, возглавленного его земляком Эвфилетом, сыном Тимофея. В связи с этим периодом античные авторы сообщают, что Андокид вёл распущенную жизнь, во время одной ночной гулянки разбил статую божества[29], а в целом «считался ненавистником народа и приверженцем олигархии»[1]. В этом вопросе он был типичным представителем афинской аристократии: эвпатриды традиционно не любили демократический строй. В своей речи «К товарищам» (предположительно к членам той же гетерии) Андокид заявил, что афиняне разбросали по ветру останки Фемистокла, и рассказывающий об этом Плутарх уверен: целью оратора, сказавшего явную неправду, было «возбудить сторонников олигархии против народа»[30]. В другой речи, название которой неизвестно, Андокид раскритиковал радикального демократа Гипербола как «чужеземца и варвара» и сына раба. Обе речи, по-видимому, были произнесены до 415 года до н. э.[31]

Псевдо-Плутарх утверждает, что Андокид вместе с Главконом возглавил эскадру в двадцать кораблей, направленную на помощь Керкире против Коринфа в 433 году до н. э.[32], но здесь явно возникла путаница. Речь может идти только о деде оратора, либо имя Андокид вообще было названо в этом контексте по ошибке[33].

Процесс гермокопидов

Римская копия аттической гермы

Летом 415 года до н. э. Андокид против своей воли оказался втянут в «дело гермокопидов» — масштабный скандал, имевший очень серьёзные последствия для будущего Афин. В то время готовилась экспедиция на Сицилию, которую должен был возглавить Алкивиад, считавшийся врагом демократического строя. Незадолго до отправки флота на запад неизвестные осквернили гермы — четырёхгранные столбы со скульптурными головами Гермеса на вершинах, стоявшие на перекрёстках и перед домами; лицо бога на всех за единственным исключением гермах было изуродовано. Враги Алкивиада использовали этот инцидент, чтобы заявить о существовании тайного общества, которое совершает святотатства и готовит государственный переворот. За информацию о любых преступлениях против культа афинские власти пообещали безопасность и награду. Из-за этого, а также из-за паники, охватившей весь город, начали появляться доносы[34].

Уже в первом доносе, о профанации элевсинских мистерий, было имя Алкивиада[35]. Во втором, который написал метек Тевкр, фигурировал Эвфилет, сын Тимофея[36]. Позже один раб-лидиец обвинил в причастности к профанации мистерий Леогора, отца Андокида[37], но тот смог оправдаться перед судом. Некоторые исследователи допускают вероятность того, что Андокид обвинялся вместе с отцом, но надёжной информации об этом в сохранившихся источниках нет[38].

Имя Андокида появилось в доносе некоего Диоклида. Этот человек заявил, что в ту самую ночь, когда были осквернены гермы, он шёл через город и увидел на склоне Акрополя толпу человек в триста, причём благодаря полнолунию смог разглядеть лица большинства из них. В числе узнанных были зять и двое двоюродных братьев Андокида, а также другие его родственники. Позже Диоклид догадался, что это и были гермокопиды. Узнав о денежной награде, он решил шантажировать Андокида; тот предложил ему два таланта вместо ста мин, обещанных государством (то есть на двадцать мин больше), но обманул и ничего не дал. Тогда Диоклид и выступил со своим разоблачением перед Советом[39][40].

Доносчику поверили; его показания подкреплял тот факт, что единственная герма, оставшаяся целой, стояла у дома Леогора. В городе тут же было введено военное положение, афинянам было приказано собраться в трёх местах с оружием, в Совете предложили пытать святотатцев на колесе. Андокид, его отец и ещё около десятка родственников были арестованы наряду с прочими подозреваемыми[41]. Сохранился рассказ самого Андокида об этих событиях: «Мы все были заключены в одну тюрьму. Наступила ночь, и тюрьма была заперта. Тогда пришли: к одному — мать, к другому — сестра, к третьему — жена и дети. Слышались крики и вопли людей, рыдающих и оплакивающих случившееся несчастье»[17].

В этот критический момент, по словам Андокида, двоюродный брат Хармид начал просить его ради спасения близких рассказать судьям всё, что он знает об осквернении герм. Эту просьбу поддержали и другие присутствующие; в конце концов Андокид согласился выступить со своим доносом. Он сообщил, что Эвфилет, сын Тимофея, на одной пирушке предложил членам своей гетерии разрушить гермы, но встретил сопротивление с его стороны, и эта затея не осуществилась. Позже, когда Андокид упал с лошади в гимнасии и некоторое время лежал дома больной, его товарищи совершили-таки святотатство, а на следующий день пришли к нему и угрозами заставили сохранять тайну. Андокид назвал судьям имена четырёх гермокопидов, которые до того не значились в списке подозреваемых (Панэтия, Диакрита, Лисистрата и Хэредема), а в подтверждение своих слов выдал для допроса под пыткой своего раба[42][43].

Показания Андокида прошли проверку. Диоклид признался во лжи и был казнён, все арестованные получили свободу, а те, кто уже отправился в изгнание, — возможность вернуться на родину. Члены гетерии Эвфилета были осуждены и приговорены к смертной казни (впрочем, те, чьи имена назвал Андокид, смогли спастись). Поскольку теперь было доказано, что святотатство — дело рук аристократической молодёжи, усилились подозрения насчёт причастности Алкивиада, который к тому времени уже был на Сицилии. Этот военачальник был отозван в Афины, но в пути сбежал и вскоре появился в Спарте. Его помощь врагу Афин в начале нового этапа Пелопоннесской войны оказала существенное влияние на ход этого конфликта, и, таким образом, донос Андокида имел масштабные последствия[44]. О том, был ли сам сын Леогора причастен в святотатству, в историографии есть разные мнения: одни учёные дают положительный ответ, другие — отрицательный, третьи констатируют, что ничего нельзя сказать уверенно[45].

Изгнание

Благодаря своему сообщению о гетерии Эвфилета Андокид получил свободу и безопасность (адейя) для себя и своих близких. Тем не менее он оказался в сложной ситуации: былые товарищи считали его доносчиком и предателем[46], а прежние враги питали к нему старую неприязнь. К тому же вскоре после его освобождения была принята псефизма Исотимида о частичной атимии (лишении прав) граждан, которые совершили религиозное преступление: таких не пускали больше в храмы и даже на городские площади. Сам Андокид утверждал впоследствии, что его это ограничение не коснулось, но многие афиняне, по-видимому, были уверены, что он святотатец. В результате Андокиду пришлось в том же году (415 до н. э.) уехать из родного города. Фактически это было добровольное изгнание, хотя он и сохранил гражданство и права на родовое имущество[47][48].

За пределами Аттики Андокид провёл 12 или 13 лет (415—403/402 годы до н. э.). Устроить свою жизнь на новом этапе ему помогли старые семейные связи с отдельными общинами и высокопоставленными лицами в Эгеиде и за её пределами, а также проявившиеся способности предпринимателя. По словам Псевдо-Лисия, Андокид «докучал многим государствам — Сицилии, Италии, Пелопоннесу, Фессалии, Геллеспонту, Ионии, Кипру; многим царям льстил, с которыми встречался»[49]. Изгнанник стал судовладельцем и купцом. Благодаря дружбе с царём Македонии Архелаем он мог добывать и вывозить из этой страны в любом количестве брёвна для вёсел[50], а царь кипрского Саламина Эвагор подарил ему землю и предоставил убежище[51]. В результате Андокид стал довольно богат и влиятелен[52][53]. Один источник сообщает, что царь Кития в какой-то момент заподозрил Андокида в измене, приказал арестовать и подвергнуть пыткам[54], но исследователи не уверены, что это сообщение правдиво[51].

В любом случае Андокид хотел вернуться на родину, а потому добивался от афинских властей подтверждения безопасности и имущественных прав (известно, что его дом занял один из лидеров демократической партии демагог Клеофонт). Изгнанник рассчитывал оказать родному государству какую-нибудь ценную помощь и получить ответный дар[53]. «Я решил, — говорит он в речи, датируемой 407 годом до н. э., — что лучше всего для меня будет или совсем уйти из этой жизни, или же оказать городу такую услугу, которая принесла бы мне, с вашего согласия, возможность вновь пользоваться гражданскими правами наравне с вами. И с этого времени везде, где дело было сопряжено с каким-либо риском, я не щадил ни себя самого, ни своего имущества»[55].

В 411 году до н. э. Андокид доставил на Самос большой груз брёвен, меди и хлеба и продал его стоявшему там афинскому флоту по себестоимости, хотя мог получить большую прибыль; по его словам, именно благодаря этому афиняне вскоре смогли разбить врага при Абидосе. В том же году Андокид отправился в Афины, явно рассчитывая на ответную благодарность[53]. Однако в это самое время в Афинах произошёл государственный переворот: к власти пришёл олигархический Совет четырёхсот, а самосский флот отказался его признавать. Андокид был арестован по обвинению в государственной измене. Ему грозила казнь, и он спасся только потому, что в решающий момент бросился к алтарю и схватился руками за священные жертвы[56]. Несколько месяцев Андокид провёл в тюрьме. В сентябре 411 года до н. э., после демократического переворота, он получил свободу, но был вынужден тут же уехать[57][58].

Вторую попытку вернуться на родину Андокид предпринял в 408 или 407 году до н. э. Появившись в Афинах, он добился разрешения выступить перед Советом и народным собранием. В Совете, на секретном заседании, он пообещал наладить снабжение города, которому угрожал тогда голод, кипрским хлебом, а у народа попросил за эту услугу предоставить ему безопасность и отменить псефизму Исотимида. Продовольствие с Кипра так и не прибыло (Псевдо-Лисий позже заявил, что Андокид «не захотел, даже в надежде на выгоду, привезти хлеба и помочь отечеству»[59]); к предложениям изгнанника афиняне отнеслись настороженно, и многие даже считали, что от таких людей принимать услуги нельзя[60]. В результате Андокиду опять пришлось уехать[61][58].

Возвращение состоялось только в 403 или 402 году до н. э., когда в Афинах после окончания Пелопоннесской войны и внутренней смуты была объявлена всеобщая амнистия (псефизма Патроклида)[61][58].

Снова на родине

Вернувшись в Афины, Андокид снова получил всю полноту гражданских прав. Теперь он обладал большим богатством, широкими связями и уникальным опытом; всё это вкупе со знатностью должно было обеспечить ему выдающееся положение в родном городе. Андокид приложил усилия, чтобы сограждане забыли неприятные страницы его прошлого. Он активно выступал в народном собрании как политик демократического толка, давал Совету ценные рекомендации относительно государственных дел, охотно брал на себя выполнение обременительных и дорогостоящих повинностей (литургий). В 401 году до н. э. Андокид был гимнасиархом во время Гефестий, в 400 году до н. э. в качестве архитеора возглавлял священные посольства на Истмийские и Олимпийские игры (весной и летом соответственно), был избран одним из хранителей священной казны богини Афины. Он участвовал в докимасии и элевсинских мистериях и посвящал в таинства чужеземцев, связанных с ним узами гостеприимства[62][63][64].

Несмотря на всё это (или как раз вследствие этой активности), у Андокида оставалось много врагов. Это были прежние товарищи по олигархическому лагерю, которые не могли простить ему донос 415 года до н. э., и люди, продолжавшие считать его святотатцем. В 400 или 399 году до н. э. Андокид был привлечён к суду неким Кефисием за нарушение псефизмы Исотимида; чуть позже Каллий, сын Гиппоника, выдвинул против него новое обвинение — в том, что он во время мистерий возложил на алтарь масличную ветвь в знак мольбы о пощаде, грубо нарушив таким образом закон. Состоялся судебный процесс, в котором обвинителями были Кефисий, Мелет и Эпихар, а Андокид опирался на поддержку вождей демократической «партии» Анита и Кефала. Обвиняемый постарался доказать суду, что дело сфабриковано и что в действительности Каллий натравил на него Кефисия и подал собственный иск, преследуя специфические цели. Во-первых, сын Каллия и Андокид претендовали на руку одной эпиклеры (наследницы), дочери Эпилика; во-вторых, Андокид взял на откуп сбор двухпроцентной торговой пошлины, который рассчитывал получить Каллий. Суд прислушался к доводам обвиняемого и вынес оправдательный приговор[65][66].

Последующие годы должны были стать для Андокида временем расцвета. Однако в сохранившихся источниках он упоминается только ещё один раз — в связи с событиями 392 или 391 годов до н. э. В это время шла Коринфская война между Афинами, Фивами, Коринфом и Аргосом с одной стороны и Пелопоннесским союзом с другой; Андокид отправился в Спарту как один из послов для переговоров о мире, а вернувшись в Афины, предложил заключить договор на компромиссных условиях. Его никто не поддержал: в Афинах были слишком сильны реваншистские настроения, и большинство настаивало на продолжении войны до полного разгрома врага. Оратор Каллистрат предложил привлечь послов к суду за превышение полномочий, и Андокиду вместе со своими товарищами по посольству пришлось снова уйти в изгнание[67][66].

Больше Андокид не упоминается в источниках. Остаётся неясным, смог ли он опять вернуться на родину или умер за пределами Аттики[68]. Некоторые исследователи склоняются в пользу второго варианта[69].

Семья

Известно, что в 400/399 году до н. э. Андокид (на тот момент как минимум 40-летний) был ещё бездетен: в одной своей речи он говорит, что его дети «ещё не родились»[22]. Он должен был жениться на одной из своих двоюродных сестёр, дочери Эпилика, но та умерла до свадьбы. После этого Андокид претендовал на руку родной сестры покойной вместе с сыном Каллия; судебную тяжбу он выиграл, но о браке в сохранившихся источниках ничего не говорится. Вероятно, Андокид так и не обзавёлся семьёй, став, таким образом, последним представителем рода[70]. Ни одна аттическая надпись последующих эпох не содержит имена Андокид или Леогор[71].

Речи

В историю греческой культуры Андокид вошёл как оратор. Полностью сохранились тексты нескольких произнесённых им речей; кроме того, есть разрозненные фрагменты и отдельные слова из речей, обстоятельства произнесения которых не ясны. В частности, у Фотия упоминается «Совещательная речь», в которой Андокид говорит о господстве на море и употребляет глагол «угощать» вместо более уместного «угощаться»[72]. Плутарх сообщает о речи «К товарищам» (это может быть другое название «Совещательной речи»[73]), где оратор говорит, будто «афиняне нашли останки Фемистокла и разбросали их по ветру»[30]. Эта речь могла быть обращена к членам гетерии Эвфилета, и тогда её следует датировать временем до 415 года до н. э.[74] В другой речи, процитированной в схолиях к «Осам» Аристофана, Андокид рассказывает о современном ему политике-демократе: «О Гиперболе мне стыдно говорить: его отец, клеймёный раб, ещё и сейчас работает у нашего государства на монетном дворе, а сам он, чужеземец и варвар, занимается изготовлением ламп»[75]. Судя по формулировке, это было сказано до изгнания Гипербола, то есть до 417 года до н. э.[76]

Ещё одну речь Андокида, название которой остаётся неизвестным, цитирует Свида:

Пусть нам никогда больше не придётся видеть, как покидают свои горы угольщики, и как они спускаются в город со своими жёнами, овцами, быками и повозками, как призываются к оружию старики и работники; и пусть нам никогда больше не придётся есть дикую зелень и кервель.

— Андокид. Отрывки неизвестного происхождения[77].

Этот фрагмент антиковеды трактуют как критику афинских демократов за выбранную ими стратегию войны со Спартой[78]. Предположительно и эта речь была произнесена до первого изгнания оратора[79].

О мистериях

Основная статья: О мистериях

Во всех сборниках речей Андокида издатели помещают на первое место речь «О мистериях»[80][71], произнесённую в 400/399 году до н. э., во время суда по искам Кефисия и Каллия. Обвинители говорили об Андокиде как о святотатце, на которого должно распространяться действие псефизмы Исотимида, и использовали неприязнь народа к нему как к доносчику, а потому он счёл необходимым, говоря «в страхе, с опасностью и под сильнейшим подозрением»[81], подробно рассказать о событиях 415 года до н. э., из-за которых на него это подозрение пало. По-видимому, оратор использовал для своей речи материалы следствия и текст доноса Диоклида. Последнего он называет человеком бессовестным, заботившимся в тяжёлое для родного города время только о своей выгоде[82], а о себе говорит, что им «не было совершено ни нечестия никакого, ни доноса, ни признания»[83].

Андокид постарался доказать своим слушателям, что в связи с делом гермокопидов вёл себя как человек благородный и желающий добра своему полису. Он назвал следствию только четыре новых имени, причём то были, по его словам, явные святотатцы; эти люди могли упоминаться уже в доносе Диоклида как друзья подозреваемых, так что они в любом случае понесли бы наказание; кара оказалась не слишком серьёзной — все четверо сохранили жизнь, а позже даже смогли вернуться из изгнания. Андокид заявил в своей речи, что, только обвинив гетерию Эвфилета в надругательстве над гермами, он мог спасти жизнь ни в чём не повинным близким и ещё трём сотням афинян, находившимся тогда в тюрьме, а также избавить город от «величайших несчастий»[84] — паники, взаимных подозрений и всеобщего доносительства друг на друга. Оратор видел в этом своём поступке доказательство не трусости и подлости, а мужества: ведь он понимал, что это событие может безвозвратно изменить к худшему всю его жизнь[85].

Надуманность обвинений Андокид продемонстрировал, рассказав суду о его вражде с Каллием из-за эпиклеры и откупного сбора. Оратор дал яркие характеристики трём главным отрицательным персонажам речи — Кефисию, Каллию и Диоклиду. Тем не менее своей победой в этом процессе он обязан, по-видимому, не достоинствам своей речи, а заступничеству влиятельных политиков из демократической «партии»[66].

О своём возвращении

Основная статья: О своём возвращении

Традиционный номер два во всех сборниках сочинений Андокида — короткая речь «О своём возвращении», произнесённая в 407 году до н. э.[80][86] Это была вторая попытка оратора вернуться на родину, и он старался вызвать у своих слушателей сострадание, вспоминая вслух дело гермокопидов. «То, что со мной случилось, должно пробуждать в людях не столько чувство ненависти ко мне, сколько жалость», — говорит Андокид. По его словам, он имел несчастье, из-за своих молодости и глупости или из-за чужого дурного влияния, оказаться перед тяжёлым выбором: или молчать, погубив себя, а вместе с собой ни в чём не повинного отца и других родственников, или выступить с доносом и навлечь на себя позор[87]. В этой речи Андокид старался убедить афинское народное собрание в том, что он раскаивается в содеянном и может быть полезен для родного полиса. Однако своей цели оратор не достиг[57].

О мире с лакедемонянами

Основная статья: О мире с лакедемонянами

Принадлежность Андокиду третьей речи оспаривалась некоторыми античными авторами — Дионисием Галикарнасским, Гарпократионом. В её тексте слишком много исторических ошибок, странных для грека классической эпохи[88]: оратор плохо помнит историю афинско-спартанских войн, путает Кимона с Мильтиадом, не знает, на сколько лет был заключён Никиев мир[89], и т. п. Впрочем, антиковеды констатируют, что Андокид всегда очень небрежно обращался с историческим материалом, и не видят причин, чтобы сомневаться в его авторстве[88][66].

Эта речь была произнесена в 391 году до н. э.[88] Вернувшись с переговоров со Спартой, Андокид предлагает афинянам заключить договор, поскольку «справедливый мир лучше войны». Он предпринимает исторический экскурс, чтобы напомнить слушателям: Афины не раз заключали мир со спартанцами, сохраняя при этом демократический строй[90]. Известно, что афинян Андокид не убедил и был вынужден уйти в изгнание из-за своей приверженности идее мира[66].

Против Алкивиада

Основная статья: Против Алкивиада

Речь «Против Алкивиада» представляет собой текст выступления накануне процедуры остракизма. Угроза изгнания нависла над Алкивиадом, Никием и Андокидом, и последний старается убедить народное собрание в том, что изгнан должен быть не он, а Алкивиад. Эта ситуация полностью неправдоподобна: перед остракизмом речи не произносились, Алкивиад и Никий, судя по сохранившимся источникам, никогда не становились героями этой процедуры, а Андокид в силу его политической незначительности тоже таковым не был и стать не мог. Поэтому большинство современных антиковедов уверено, что речь представляет собой риторическое упражнение, написанное неизвестным софистом более поздней эпохи[91]. Есть и альтернативные мнения: например, Игорь Суриков полагает, что речь могла быть написана Андокидом, но уже в начале IV века до н. э., после гибели Алкивиада[92].

История текстов

Неизвестно, издал ли Андокид тексты своих речей или они стали достоянием читающей публики после его смерти. Сборники его произведений наверняка получили широкое хождение уже в IV веке до н. э. Например, Эсхин, работая над речью «О преступном посольстве» в 343 году до н. э., позаимствовал у Андокида почти полностью семь параграфов речи «О мире с лакедемонянами» (с третьего по девятый). Точных сведений о рукописной традиции этих речей в античную эпоху нет. Ключевое значение для восстановления текстов имели две средневековые рукописи: Codex Crippsianus или Burneianus XIII века (здесь содержатся речи Андокида, Исея, Ликурга Афинского, Динарха и Антифонта) и Codex Ambrosianus XIV века с речами «О мире с лакедемонянами» и «Против Алкивиада» и двумя речами Исея[93].

Произведения Андокида были впервые напечатаны в 1514 году в Венеции Альдом Мануцием. Это издание было основано на рукописи XV века, которая восходила к Codex Crippsianus. Начиная с XIX века выходят научные издания речей, среди которых выделяются книга Ж. Дальмейды[фр.] на французском языке в серии «Collection Budé» (Andocide. Discours. Texte établi et traduit par G. Dalmeyda. 4e tirage 2002. XXXVI, 230 p. ISBN 978-2-251-00004-6) и книга на английском в серии «Loeb classical library» под № 308[94]. На издании Дальмейды основан перевод речей Андокида на русский язык, выполненный историком Эдуардом Фроловым (Андокид. Речи, или История святотатцев. (С приложением параллельных свидетельств о процессе разрушителей герм в Афинах в 415 г. до н. э.) / Перевод Э. Д. Фролова. СПб.: Алетейя, 1996)[95].

Оценки личности и деятельности

После 415 года до н. э. у Андокида было много врагов, считавших его святотатцем и предателем; бороться с этими обвинениями оратору приходилось всю оставшуюся жизнь. Единственную афинскую герму, которая осталась неизуродованной, ещё во времена Плутарха называли Андокидовой[1]. Античные авторы оценивают роль этого оратора в деле гермокопидов по-разному. Современник событий Фукидид не называет имя Андокида, говоря об «одном из заключённых», который «сделал признание, правдивое ли, или ложное, неизвестно»; при этом историк констатирует, что афинскому полису это признание принесло явную пользу[96]. Псевдо-Лисий, написавший в IV веке до н. э. речь «Против Андокида», настроен очень враждебно по отношению к оратору и пишет о его «нечестивых деяниях», «позоре» и т. п., но по большей части придерживается реальных фактов. Плутарх в своей биографии Алкивиада ограничивается минимумом информации об Андокиде[1], а писавшие о тех же событиях Диодор Сицилийский[97] и Корнелий Непот[98] даже не упоминают этого оратора. Остаётся ещё биография Андокида в «Жизнеописаниях десяти ораторов», которые приписывают Плутарху, но она представляет собой скорее эпитому — сокращённый пересказ других текстов, причём полный неточностей. Её автор использовал труды Гелланика, Кратиппа и Филохора, впоследствии утраченные[2].

При общем дефиците информации главным источником для биографии Андокида становятся его речи. События в них трактуются очень тенденциозно, но общая канва вырисовывается в соответствии с реальностью: оратора слушали люди, которые были свидетелями описываемых им событий, так что он не мог прибегать к заведомым искажениям[99].

Отношение к Андокиду как мастеру красноречия было сложным. Его речи читали, а его самого во II веке до н. э. пергамские филологи включили в канонический список десяти аттических ораторов (этот список был окончательно утверждён в эпоху Августа Цецилием Калактинским)[100], но при этом постоянно звучала острая критика. Андокид был дилетантом, которого заставила произносить речи острая необходимость; соответственно его порицали за непрофессионализм, за невыдержанный стиль, неумение сосредоточиться на главном, болтливость, излишнюю простоту. О нём пренебрежительно отзывались Марк Фабий Квинтилиан[101] и Флавий Филострат[102]. Одним из редких исключений был Дионисий Галикарнасский, противопоставлявший живой и естественный язык Андокида и Ксенофонта искусственной архаичности Платона и Фукидида[103][104].

Большинство исследователей согласно с тем, что античная критика слишком строга. Андокид может считаться прекрасным рассказчиком[105], простота стиля — это скорее достоинство, чем недостаток, и к тому же речи афинского оратора являются незаменимым источником для изучения ряда исторических и лингвистических проблем. Они дают ценную информацию о деле гермокопидов, о религиозном законодательстве Афин, об откупной системе, о некоторых проявлениях внутриполитической борьбы. Английский учёный Джон Махаффи отметил, что формальная критика в случае с Андокидом вообще неуместна: «Если мы вспомним, что речи его были обнародованы не как образцы слога, а как памфлеты, защищающие характер и политические взгляды автора, не бывшего ни ритором, ни софистом, а просто образованным аристократом, то большинство этих обвинений отпадёт само собою. Действительно, Андокид более всех аттических ораторов приближается к нашим понятиям о публичном красноречии»[106]. При этом речи Андокида позволяют составить представление не о литературной норме той эпохи, а о разговорном языке афинской аристократии[69].

По мнению Эдуарда Фролова, Андокиду «не хватало внутренней твёрдости и принципиальности», чтобы стать настоящим политиком[107]. Историк Елена Никитюк видит в Андокиде «обычного грека», «лишь волею судьбы вовлечённого в бурные события конца Пелопоннесской войны» и ставшего авантюристом[66]:

С точки зрения высокой науки или эстетики его речи являются столь же сомнительными образцами искусства, как и сомнительной выглядит его личность с точки зрения высокой морали. Тем не менее, для нас тип человека, воплощённый в Андокиде, оказывается весьма интересным, поскольку он является не умозрительной моделью, построенной по классическим канонам, а частью живой афинской действительности в переломную эпоху, приведшую античный мир к кризису.

— Никитюк Е. Оратор Андокид и процессы по обвинению в нечестии в Афинах на рубеже V—IV вв. до н. э. // Вестник СПбГУ, серия 2, 1996, выпуск 3 (№ 16), с. 23—36[66].

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 4 Плутарх, 1994, Алкивиад, 21.
  2. ↑ 1 2 3 Фролов, 1996, с. 12.
  3. ↑ Lobsien, 2008, s. 485.
  4. ↑ 1 2 Псевдо-Плутарх, 1996, Андокид, 1.
  5. ↑ Никитюк, 1996, с. 23—24.
  6. ↑ 1 2 3 Никитюк, 1996, с. 25.
  7. ↑ Андокид, 1996, О мистериях, 106.
  8. ↑ 1 2 Thalheim, 1894, s. 2125.
  9. ↑ Фролов, 1996, с. 12—13.
  10. ↑ Никитюк, 1996, с. 24.
  11. ↑ Фролов, 1996, с. 13.
  12. ↑ Аристофан, 1983, Осы, 1269.
  13. ↑ Аристофан, 1983, Облака, 109.
  14. ↑ Афиней, 2010, IX, 387a.
  15. ↑ Андокид, 1996, О мистериях, 147.
  16. ↑ Андокид, 1996, О мистериях, 42; 50.
  17. ↑ 1 2 Андокид, 1996, О мистериях, 48.
  18. ↑ Никитюк, 1996, с. 24—25.
  19. ↑ 1 2 Фролов, 1996, с. 14.
  20. ↑ Псевдо-Плутарх, 1996, Андокид, 15.
  21. ↑ Андокид, 1996, О своём возвращении, 7.
  22. ↑ 1 2 Андокид, 1996, О мистериях, 148.
  23. ↑ Thalheim, 1894, s. 2124.
  24. ↑ Псевдо-Лисий, 1996, Против Андокида, VI, 46.
  25. ↑ Thalheim, 1894, s. 2125.
  26. ↑ История греческой литературы, 1955, с. 242.
  27. ↑ Фролов, 1996, с. 13—14.
  28. ↑ Андокид, 1996, О мистериях, 61.
  29. ↑ Псевдо-Плутарх, 1996, Андокид, 4.
  30. ↑ 1 2 Плутарх, 1994, Фемистокл, 32.
  31. ↑ Никитюк, 1996, с. 25—27.
  32. ↑ Псевдо-Плутарх, 1996, Андокид, 2.
  33. ↑ Псевдо-Плутарх, 1996, Андокид, прим. 5.
  34. ↑ Никитюк, 1996, с. 27.
  35. ↑ Андокид, 1996, О мистериях, 11—13.
  36. ↑ Андокид, 1996, О мистериях, 35.
  37. ↑ Андокид, 1996, О мистериях, 17.
  38. ↑ Никитюк, 1996, с. 27—28.
  39. ↑ Андокид, 1996, О мистериях, 38—46.
  40. ↑ Никитюк, 1996, с. 28—29.
  41. ↑ Никитюк, 1996, с. 29.
  42. ↑ Андокид, 1996, О мистериях, 48—68.
  43. ↑ Никитюк, 1996, с. 29—31.
  44. ↑ Фролов, 1996, с. 8—9.
  45. ↑ Никитюк, 1996, с. 31—32.
  46. ↑ Андокид, 1996, О мистериях, 54.
  47. ↑ Фролов, 1996, с. 15—16.
  48. ↑ Никитюк, 1996, с. 32—33.
  49. ↑ Псевдо-Лисий, 1996, Против Андокида, VI, 6.
  50. ↑ Андокид, 1996, О своём возвращении, 11.
  51. ↑ 1 2 Фролов, 1996, с. 16—17.
  52. ↑ Псевдо-Лисий, 1996, Против Андокида, VI, 48.
  53. ↑ 1 2 3 Никитюк, 1996, с. 33.
  54. ↑ Псевдо-Лисий, 1996, Против Андокида, VI, 27.
  55. ↑ Андокид, 1996, О своём возвращении, 10—11.
  56. ↑ Андокид, 1996, О своём возвращении, 12—15.
  57. ↑ 1 2 Никитюк, 1996, с. 33—34.
  58. ↑ 1 2 3 Фролов, 1996, с. 18.
  59. ↑ Псевдо-Лисий, 1996, Против Андокида, 49.
  60. ↑ Андокид, 1996, О своём возвращении, 1—2.
  61. ↑ 1 2 Никитюк, 1996, с. 34.
  62. ↑ Андокид, 1996, О мистериях, 132.
  63. ↑ Никитюк, 1996, с. 34—35.
  64. ↑ Фролов, 1996, с. 18—19.
  65. ↑ Фролов, 1996, с. 19—21.
  66. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Никитюк, 1996, с. 35.
  67. ↑ Фролов, 1996, с. 21—22.
  68. ↑ Фролов, 1996, с=22.
  69. ↑ 1 2 История греческой литературы, 1955, с. 243.
  70. ↑ Никитюк, 1996, с. 23.
  71. ↑ 1 2 Фролов, 1996, с. 22.
  72. ↑ Андокид, 1996, Отрывки неизвестного происхождения, 1—2.
  73. ↑ Андокид, 1996, К товарищам, прим. 2.
  74. ↑ Никитюк, 1996, с. 26.
  75. ↑ Андокид, 1996, Отрывки неизвестного происхождения, 5.
  76. ↑ Никитюк, 1996, с. 26—27.
  77. ↑ Андокид, 1996, Отрывки неизвестного происхождения, 4.
  78. ↑ Фролов, 1996, с. 15.
  79. ↑ Фролов, 1996, с. 26.
  80. ↑ 1 2 Thalheim, 1894, s. 2126.
  81. ↑ Андокид, 1996, О мистериях, 6.
  82. ↑ Никитюк, 1996, с. 28.
  83. ↑ Андокид, 1996, О мистериях, 10.
  84. ↑ Андокид, 1996, О мистериях, 51.
  85. ↑ Никитюк, 1996, с. 30.
  86. ↑ Фролов, 1996, с. 22—23.
  87. ↑ Андокид, 1996, О своём возвращении, 6—9.
  88. ↑ 1 2 3 Фролов, 1996, с. 23.
  89. ↑ Андокид, 1996, О мире с лакедемонянами, прим. 2—4.
  90. ↑ Андокид, 1996, О мире с лакедемонянами, 1—2.
  91. ↑ Фролов, 1996, с. 23—25.
  92. ↑ Суриков, 2002, с. 5.
  93. ↑ Фролов, 1996, с. 30.
  94. ↑ Minor Attic orators. — London, 1960. — Vol. I. Antiphon. Andocides. — (Loeb classical library. № 308).
  95. ↑ Фролов, 1996, с. 32.
  96. ↑ Фукидид, 1999, VI, 60, 2—5.
  97. ↑ Диодор Сицилийский, XIII, 2, 5.
  98. ↑ Корнелий Непот, Алкивиад, 3—4.
  99. ↑ Никитюк, 1996.
  100. ↑ История греческой литературы, 1955, с. 234.
  101. ↑ Квинтилиан, XII, 10, 21.
  102. ↑ Флавий Филострат, 2017, II, 1, 14.
  103. ↑ Thalheim, 1894, s. 2128.
  104. ↑ Фролов, 1996, с. 26—27.
  105. ↑ История греческой литературы, 1955, с. 239.
  106. ↑ Фролов, 1996, с. 27—29.
  107. ↑ Фролов, 1996, с. 19.

Литература

Источники

  1. Андокид. Речи, или История святотатцев. — СПб.: Алетейя, 1996. — 256 с.
  2. Аристофан. Комедии. — М.: Искусство, 1983.
  3. Афиней. Пир мудрецов. Книги 9—15. — М.: Наука, 2010. — 597 с. — ISBN 978-5-02-037384-6.
  4. Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. Сайт «Симпосий». Дата обращения: 28 февраля 2019.
  5. Корнелий Непот. Алкивиад. Сайт «Древний Рим». Дата обращения: 28 февраля 2019.
  6. Плутарх. Сравнительные жизнеописания. — М.: Наука, 1994. — Т. 2. — 672 с. — ISBN 5-306-00240-4.
  7. Псевдо-Лисий. Против Андокида // Андокид. Речи, или История святотатцев (С приложением параллельных свидетельств о процессе разрушителей герм в Афинах в 415 г. до н. э.). — СПб.: Алетейя, 1996. — С. 126—138.
  8. Псевдо-Плутарх. Андокид // Андокид. Речи, или История святотатцев (С приложением параллельных свидетельств о процессе разрушителей герм в Афинах в 415 г. до н. э.). — СПб.: Алетейя, 1996. — С. 150—153.
  9. Марк Фабий Квинтилиан. Наставления оратору. Сайт «Древний Рим». Дата обращения: 28 февраля 2019.
  10. Флавий Филострат. Жизни софистов. — М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2017. — 536 с. — ISBN 978-5-91244-200-1.
  11. Фукидид. История. — М.: АСТ, Ладомир, 1999. — 736 с. — ISBN 5-86218-359-0.

Исследования

  1. История греческой литературы. — М.: Издательство Академии наук СССР, 1955. — Т. 2. — 309 с.
  2. Никитюк Е. Оратор Андокид и процессы по обвинению в нечестии в Афинах на рубеже V—IV вв. до н. э. // Вестник СПбГУ. — 1996. — № 2, 3. — С. 23—36.
  3. Суриков И. Ксенические связи в дипломатии Алкивиада // Античный мир и археология. — 2002. — № 11. — С. 4—13.
  4. Фролов Э. Из истории политической борьбы в Афинах в конце V века до н. э. (Андокид и процесс гермокопидов) // Андокид. Речи, или История святотатцев (С приложением параллельных свидетельств о процессе разрушителей герм в Афинах в 415 г. до н. э.). — СПб.: Алетейя, 1996. — С. 5—32.
  5. Lobsien E. Odysseus // Mythenrezeption. Die antike Mythologie in Literatur, Musik und Kunst von den Anfängen bis zur Gegenwart / Maria Moog-Grünewald[нем.] (Hrsg.). — Stuttgart; Weimar : J.B. Metzler[нем.], 2008. — Kol. 485—499. — (Der Neue Pauly. Supplemente. Band 5). — ISBN 978-3-476-02032-1.
  6. Thalheim T[нем.]. Andokides 1 // Paulys Realencyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. — 1894. — Bd. I, 2. — Kol. 2124—2129.
Источник — https://ru.wikipedia.org/ruwiki/w/index.php?title=Андокид_(оратор)&oldid=138791668